— Скажи лучше — своих жалеешь. Порода у тебя ихняя, ляшская.

Павел Мыльский стал бел, как меловые горы.

Казаки постарше, лишних слов не говоря, подхватили задиру под руки, увели за дворы да и набили ему морду на добрую память.

5

Хлопнул тяжелый от постоянных дождей полог шатра, потянуло сквозняком. В шатер вошло сразу не меньше полдюжины воинов.

Иса-бей, прикрывая ладонью обметанные простудой губы, щурясь, смотрел на вошедших…

Человек из охраны Исы-бея вытолкнул вперед сизоусого поляка.

— Мы посланцы его королевской милости Яна Казимира. Проводите нас к его величеству хану Ислам Гирею, мы везем королевские письма.

Иса-бей, выигрывая время, медленно поднялся с кошмы, опоясался саблей. Сабля была подарена ему Тимошем Хмельницким. Тимош говорил, что она освящена на гробе христианского бога Иисуса Христа. Иса-бей положил руку на крестообразную рукоять сабли, сдвинул брови, закричал, наливаясь яростью:

— Ты лжешь, поляк! Ты не посол, а шпион. Нам ничего не ведомо о королевских послах! — И приказал своим: — Что возьмете на шпионах — ваше!

Королевский посланец стал кричать и грозиться, но его утащили из шатра и ограбили.

Иса-бей стоял в своем шатре один, поглаживая рукоять сабли. Он все понял: польский король затевает переговоры с ханом за спиной Хмельницкого. Готовится очередная измена.

— Вот и все, что я могу сделать для тебя, Тимош, — сказал Иса-бей и горестно отер обеими руками лицо.

6

Ян Казимир сидел на лавке, прислонясь спиной к теплой печи. Печь — это единственное, что нравилось ему в стране, в которой он правил.

«Не я ею, но она мною», — подумал король, пребывая в тоске и презрении ко всем полякам, к самой Польше и к самому себе.

Королю только что сделали утренний доклад: «Умерло восемь человек, бежало триста».

Он завидовал беглецам. Черной, постыдной завистью завидовал.

Ну что ему дало пребывание на вершине власти, которой пришлось домогаться постыдными интригами, непомерной тратой денег, отступничеством от собственных интересов, мечтаний, идеалов, наконец. Где она, королевская сказочная жизнь? Ему пришлось пинками гнать хваленых героев-шляхтичей, чтоб самих себя защитили. Это было под Зборовом. А какова победа под Берестечком? За хана Бога надо молить! А теперешняя маета?

Король обвел глазами хату — вот она, его королевская жизнь. Голодом не морят — единственная привилегия.