— Служи, Иван Выговский, как служил, и надежда твоя не будет обойдена царскими милостями, — изрек Василий Васильевич Бутурлин, удивляясь про себя проворности генерального писаря.

Когда Выговский удалился, сообщив, что раду созовут во втором часу дня, боярин посмотрел Писаревы челобитные и только головой покачал: аппетиты у братьев Выговских были немалые.

Иван испрашивал для себя половину города Остра с селами, местечки Козелец, Бобровицы, Триполье, Стайки, села Лесовичи и Кошеватое, большой город Ромны.

Брат писаря и зять гетмана Данила имел виды на другую половину города Остра, местечки Барышевку, Воронков, Басань, Белогородку, Рожев и села вокруг этих местечек.

Меньшой брат Константин просил Козары и Кобыжчу, отец и шурин били челом государю, чтоб подтвердил право на владение старыми имениями.

9

Во втором часу дня ударили барабаны и били целый час, созывая казаков и прочий люд на городскую площадь.

И собралось великое множество народа.

Посреди площади, потеснив толпу, сделали круг, и вошел в него под бунчуком, с булавою гетман Хмельницкий, а с ним войсковой судья, есаулы и полковники. Войсковой есаул велел всем молчать, и, когда угомонились, Хмельницкий, напрягая голос, начал говорить ко всему народу.

— Панове полковники, есаулы, сотники и все Войско Запорожское и вси православные христиане! Всем вам ведомо, как нас Бог освободил из рук врагов. Ведомо и то, что уже шесть лет живем без государя в нашей земле, в беспрестанных бранях. Гонители и враги наши, хотящие искоренить церковь Божию, пьют не напьются крови, дабы имя русское не помянулось в земле нашей. Все мы видим, что нельзя более нам жить без царя. Для этого ныне и собрали раду, явную всему народу, чтобы все вы вместе с нами выбрали себе государя из четырех, которого вы хочете.

Хмельницкий замолчал, давая горлу передышку, и площадь замерла, боясь пропустить хотя бы единое слово гетмана. И сказал он:

— Первый царь есть турский, который многажды через послов своих призывал нас под свою область. Второй — хан крымский. Третий — король польский, который, если мы захотим, и теперь нас еще в прежнюю ласку принять может. Четвертый есть православный Великия России государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея Русии самодержец восточный, которого мы уже шесть лет беспрестанными молениями нашими себе просим. Тут которого хотите, избирайте! Царь турский есть бусурман. Всем нам ведомо, как братия наши, православные христиане, греки, беду терпят от безбожных утеснений. Крымский хан тож бусурман. По нужде мы дружбу его приняли, а с этой дружбой и нестерпимые беды. Какое пленение, какое нещадное пролитие крови христианской от польских от панов — никому вам сказывать не надобно. Сами вы все ведаете, что лучше жида и пса, нежели христианина, брата нашего, почитали. А православный христианский великий государь, царь восточный, есть с нами единого благочестия греческого закона, единого исповедания. Тот великий государь, теперь милостивое царское сердце к нам склонивши, своих великих ближних людей к нам прислать изволил. Под его высокой рукой мы обретем наконец благотишайшее пристанище. А кто с нами теперь не согласен, куды хочет — вольная дорога!