— Поднимите на ноги.

Дозорные подхватили пленного под руки и поставили перед ханом. Но найман глаз не открывал и валился набок.

— Ну-ну, — сказал Темучин по-прежнему негромко, но и в этом коротком звуке объявилась такая властная жёсткость, что пленный тут же утвердился на ногах и открыл глаза.

Темучин, так и не снимая руки с бороды, спросил:

— Хан найманов знает о том, что в земли его вошло наше войско?

Пленный заметался в удерживающих руках, закинул голову далеко назад, и вопленный клёкот вырвался из его горла. Много было в этом вопле. Лютая ненависть к схватившим его, жалоба на бессилие, обида за погубленную жизнь, которая была так прекрасна ещё сегодня на рассвете, когда он на резвом коне выскакал навстречу солнцу.

— Ну-ну, — сказал Темучин, казалось, не услышав вскрика, и пленный понял, что повторять вопрос он не станет, как, наверное, никогда не повторяет своих слов. И, ломаясь под этой непосильной тяжестью, найман опустил запрокинутую назад голову, перемог что-то в горле, так что на голой шее подпрыгнул кадык, и, глядя не в глаза, но куда-то в грудь Темучина, ответил задавленным, сорванным голосом:

— Пока не знает, но к середине дня будет знать.

У Темучина от удивления взлетели брови.

— Как, — сказал он, — у вас такие быстрые кони? И те, что ушли от моих воинов, к середине дня доскачут до хана?

— Нет, — ответил найман, — они зажгут тревожные огни.

Недоумение сквозило во взгляде Темучина.

— Какие огни?

— Тревожные огни, — повторил найман и повернул голову в сторону уходившей к окоёму поросшей лесом возвышенности, — вон, видишь?

Темучин проследил взгляд пленённого и различил далеко-далеко над лесом, но так, что всё-таки можно было разглядеть, вздымавшуюся в небо струйку дыма. Вглядывался долго и пленённый; вероятно поняв, что хану не всё ясно, объяснил:

— Они зажгли костёр, следующий дозор, что ближе к хану, зажжёт свой, и так пойдёт по степи до юрты хана. Зажжённый костёр означает — на границе тревога. Хан сегодня же узнает о вашем войске.

Темучин с нескрываемым восхищением закрутил головой, сказал:

— Хорошо, ах хорошо...

Оборотился к собравшимся за его плечами нойонам:

— А? Нам бы неплохо такое завести. Весть, как птица, летит.