Большинству польских панов, пришедших с самозванцем в Москву, Мнишеки были противны или, по крайней мере, безразличны. Женитьба на польке-католичке могла привести к ссоре с могущественным северным соседом. Особенно с учётом того, что пограничные со Швецией Новгородские земли передавались Марине в наследственное пользование, то есть если бы у неё с Дмитрием не было потомства, то земли перешли бы после смерти Марины к её польской родне. А главное, национальность и вероисповедание Марины неизбежно вызвали бы озлобление как русского духовенства, так и простого народа.

Дмитрий мог найти невесту в семействе Габсбургов или взять шведскую принцессу в противовес полякам. Наконец, он мог жениться на русской боярышне.

Может, дело решила безумная страсть к Марине? Увы, в Москве Лжедмитрий в течение пяти месяцев держал у себя в наложницах Ксению Годунову. Да и кроме неё к самозванцу регулярно приводили и пригожих девок, и замужних женщин. Я уж не говорю о юном смазливом стольнике Иване Хворостинине, с которым развлекался самозванец. Впрочем, чем-то особенным это не являлось, поскольку его «батюшка» Иван Грозный занимался тем же с Федькой Басмановым[67]. Позже царь Василий за оные деяния упёк бедного Ванечку Хворостинина в монастырь.

За Марину горой стоял только римский престол. В июле 1605 года новый папа Павел V сердечно поздравил «своего возлюбленного сына Дмитрия, правителя России» с восстановлением на московском престоле. Одновременно Рим заставил самозванца форсировать подготовку к браку с Мариной.

10 ноября 1605 года в Кракове Лжедмитрий заочно обручился с Мариной. Церемония прошла с большой пышностью в присутствии короля. Дьяк Афанасий Власьев представлял жениха, но, не понимая своей миссии, только смешил окружающих. На вопрос кардинала, не давал ли жених обещания другой невесте, дьяк отвечал: «А мне как знать? О том мне ничего не наказано», — и только на требование кардинала дать решительный ответ сказал: «Если бы обещал другой, то не послал бы меня сюда». Из уважения к будущей царице Власьев никак не решался взять Марину просто за руку, а непременно хотел обернуть свою руку в чистый платок и старался, чтобы его платье не прикасалось к платью сидевшей возле него Марины. За столом король удивился, почему Власьев ничего не ест, тот ответил, что ему неприлично есть при таких высоких особах, вполне достаточно с него смотреть, как они кушают. Каково же было удивление и негодование Власьева, когда Марина встала перед Сигизмундом на колени, чтобы поблагодарить его за все милости, такого унижения посол никак не ожидал от московской царицы.