– Где они все, черт побери? Уже давно должны были появиться.

– Я совсем недавно говорила с Еленой и леди Галифакс, – успокоила его Лилли. – Они наверняка вот-вот появятся. – Она увидела вечернюю газету на приставном столике и, чтобы отвлечь его внимание, спросила: – Есть какие-нибудь новости?

– От австрияков ничего, хотя это только вопрос времени. – Эдвард взял бокал с портвейном, допил остатки вина и поморщился. – Мы будем воюющей страной еще до конца лета.

– Неужели нет ни малейшей надежды достичь соглашения? – спросила она, хотя и знала ответ.

– Лучше уж пережить это, – заметил Эдвард. – Как вы об этом сказали, лорд Галифакс?

– Вскрыть нарыв.

– Да, именно вскрыть. Быстро и жестко – именно так мы и сделаем. Мы непременно возьмем верх, а когда сделаем это, в мире наконец можно будет не сомневаться.

Презрительное хмыканье со стороны библиотеки дало Лилли понять, что прибыла леди Галифакс.

– Чтобы сегодня вечером никаких разговоров о войне, джентльмены, – потребовала графиня. – Иначе вы запугаете молодых дам.

На лице Эдварда появилась виноватая улыбка.

– Вы, конечно, абсолютно правы. – Он подошел к леди Галифакс и изящно поцеловал ей руку. Потом, повернувшись к своей невесте, которая остановилась за спиной матери, он в полной мере одарил ее своей ослепительной улыбкой и почтением.

– Елена, дорогая моя, вы сегодня бесконечно прекрасны. Я так горжусь вами. – Он запустил руку в нагрудный карман своего фрака и извлек оттуда тоненький кожаный футляр. – Маленький знак моей любви. Надеюсь, вам понравится.

Пальцы Елены в перчатках некоторое время возились с защелкой, наконец она открыла футляр и ахнула, увидев внутри бриллиантовое ожерелье. Она посмотрела на Эдварда влажными от счастья глазами, и Лилли на мгновение почувствовала жалящий укол зависти. Неужели она видела перед собой то, что называется любить и быть любимым в ответ?

Осторожный стук в дверь известил о прибытии дворецкого. Великолепный мистер Максвелл в шелковом фраке повел их по парадной лестнице в зал для торжественных приемов. Когда они приблизились к резным двойным дверям зала, оркестр смолк, а сопровождающий его шум голосов стал тише.

Зычный баритон мистера Максвелла идеально подходил для таких случаев.

– Граф Галифакс и графиня Галифакс, – сообщил он. – Виконт Эшфорд и леди Елена Монтагю-Дуглас-Парр.

Лилли стояла далеко позади – ждала, когда всё замечающие глаза публики устремятся в другую сторону, после чего незаметно проскользнула в зал приемов. Она прошла по периметру зала, приветствуя гостей, которым уже была представлена, каждый раз повторяя одни и те же бессмысленные любезности о здоровье и погоде. И каждый раз, встречаясь с ними глазами и пожимая им руки, она все больше утверждалась в убеждении, что внутренняя жизнь того человека, с которым она разговаривает, совершенно ей неизвестна. Будь они ожившими рисунками, они бы производили на нее такое же впечатление. Да и ее воздействие на них вряд ли было более длительным.