Вот оно, жилище человека, самого любопытного из всех существ, с которыми когда-либо сталкивался леопард! Притаившись среди камней, он увидел темную дыру пещеры, всем своим телом почувствовал: там сухо и тепло, а человек у входа вряд ли окажет ему сопротивление. Этот не был похож на тех крупных и сильных двуногих, которые смело ходили по земле. Тех леопард не считал своей добычей, а этого сомнет, как травинку…

Зверь больше не чувствовал дождя, не обращал внимания на мутные ручьи, бежавшие мимо. Зверь ступил на охотничью тропу.

* * *

Старая Луху сидела под навесом у входа в пещеру и растирала в деревянной ступке корни гро. Эта работа требовала терпения и внимания. Дымный полумрак пещеры мешал Луху, зрение у нее утратило остроту, силы иссякли, и она уже с трудом готовила лекарства для больных ланнов. А когда-то она была сильна и вынослива, как воин. Великая анга ланнов, она хранила в себе мудрость предков, и ее слова значили не меньше, чем слова вождя. Но с тех пор, как силы начали изменять ей и Урбу сорвал с нее амулет, дающий анга власть и мудрость предков, ланны стали смеяться над ее старостью, хотя по-прежнему не отказывались от ее лекарств.

У Луху были умелые руки, они помогали ее ослабевшим глазам, которые теперь лучше видели вдали, чем вблизи.

Сейчас она истолчет в ступке ядовито-горький корень гро, добавит к нему листьев лавы и цветов лии, чтобы смягчить горечь. Эту смесь она затем пересыплет в рог быка, зальет водой и подвесит сбоку костра. Когда настой будет готов, Луху снимет рог, остудит на холодных камнях и потом даст больным отпить из него по нескольку глотков. Последним выпьет Тощий Лок. Он лежал в стороне от остальных, потому что в праздник самой короткой ночи ланны отвергли его…

Леопард подползал все ближе. Дым не пугал его, сгорбившийся у входа человек был не сильнее ягненка: один удар лапой — и путь свободен. Он ворвется в пещеру, и тогда наступит Праздник Крови…

Луху сосредоточенно растирала корни, но запах зверя насторожил ее: поблизости был леопард!

Она подняла голову — сквозь завесу дождя проглядывали камни, окаймленные ручьями мутной воды. Вода висела в воздухе, вода была везде. Луху пережила много ливней и гроз, но таких вот гроз и таких потоков воды она не видела давно. Пенистые ручьи проносились мимо пещеры и скатывались в Дуа, на которую сейчас страшно было смотреть: в ней текла мертвая вода, мутная и свирепая. Она несла вдаль кусты и деревья, она пожирала травы, землю и камни, она затопила противоположный низкий берег до темной полосы далеких лесов. А ливни продолжались, вода ширилась и буйствовала. В такую погоду все живое прячется, охваченное страхом перед водой, огненными стрелами и раскатами грома.