– Разумеется.

Она посмотрела на видеокассеты, стоявшие рядом с книгами.

– Ты еще пользуешься видеокассетами?

– А что в этом плохого?

– Ничего. – Она перебрала кассеты. – Ничего, кроме ковбойских фильмов.

– Там есть неплохие фильмы о войне.

– Какая разница? У тебя ничего нет, вроде «Стильная штучка», «Ноттинг-Хилл», «Замерзшая из Майами» или «Предложение»? Может быть, «Стальные магнолии» или «Дневник памяти»?[49]

– Пожалуй, я об этом не слышал.

За следующие несколько часов, пока шел дождь, она заставила меня посмотреть все душещипательные фильмы, которые только смогла найти по телевизору. Каждый раз, когда шли финальные титры, я спрашивал ее:

– Почему тебе это нравится?

По ее лицу катились слезы, и она сморкалась в платок.

– Потому что они любят друг друга.

Где-то после обеда я нашел Хоуп, которая сидела на веранде и что-то писала в своем блокноте. Когда я вошел, она сразу же захлопнула его, как будто я застиг ее за кражей варенья из банки.

– Можно посидеть рядом?

Девочка кивнула. Когда я опустился слева от нее, она положила закрытый блокнот справа от себя.

– Как ты поживаешь?

– Хорошо.

– Как дела в школе?

– Все нормально, только с математикой не очень. Иногда все эти цифры кажутся бессмысленными, но моя учительница литературы говорит, что я хорошо пишу и становлюсь лучше. Она говорит, что, когда читает мои записи, ей кажется, что я намного старше. Что только взрослые или как следует пожившие люди могут так писать. Я вовсе не уверена, но думаю, что это комплимент.