— В больнице я увидела правду, — говорила Лея, — всю горькую правду…

Грейн хотел отправиться с Леей за город, но она никуда не желала с ним ехать. Она вернулась в свой антикварный магазин на Третьей авеню. Лея утверждала, что на него, на Герца Грейна, положиться не может. Она уже давно привыкла к мысли, что сама должна зарабатывать себе на кусок хлеба. Все то время, которое ей еще осталось жить, она хочет работать и зарабатывать. Грейн ввернул в разговор, что она могла бы держать кошерную кухню и соблюдать субботу, но Лея ответила ему:

— Беги к дочке Бориса Маковера! Она большая праведница!

Уговоры и мольбы Грейна не помогли. Лея отказалась поехать с ним за город и в самые жаркие дни сидела в своей пыльной лавке с утра и до вечера. Она снова начала ходить по аукционам. Грейн ночевал дома, но Лея на него даже не смотрела. Он разговаривал с ней, но она редко ему отвечала. Лея, прежде такая тихая и пассивная, после болезни стала полна ненависти, полна злобы. Она замкнулась. Джек и Патрисия сняли бунгало где-то на Лонг-Айленде, и Лея поехала туда на воскресенье и понедельник, на те дни, в которые закрывала свой магазин. Патрисия забеременела. Грейн должен был вскоре стать дедом ребенка, родословная которого, с одной стороны, восходила к переписчикам святых текстов, к раввинам и к богобоязненным еврейкам, а с другой — к иноверцам. Предками Патрисии были ирландцы, шотландцы и немцы. Какие-то ее кузены были, наверное, нацистами…

Грейн не стал рассказывать Лее, что он узнал об Аните, но Анита сама сказала матери, что собирается замуж. От Леи Грейн узнал больше подробностей о кандидате в мужья Аниты. Тот был не только коммунистом, но к тому же еще и немцем. Причем не немцем, родившимся в Америке, а иммигрантом. Звали его Фриц Гензель. Его семья осталась в Германии. Его братья, возможно, сжигали евреев, смеялись, когда те сами себе копали могилы. В это было невозможно поверить, но Лея, по сути, ничуть не возражала против этого брака. Она только говорила, что Анита слишком молода. Помимо этого, ей не нравилось, что Фриц Гензель не является высоко оплачиваемым специалистом — врачом, адвокатом, инженером. Он был всего лишь простым автомехаником в каком-то гараже. Вне зависимости от того, вернется ли Грейн к религиозному образу жизни или нет, он прервал цепь поколений. Его кровь смешалась с кровью врагов Израиля. Он, Герц Грейн, последняя еврейская веточка на своем родословном древе. Что бы в дальнейшем ни происходило с евреями, к нему это больше не будет иметь отношения. На его судьбу выпало прервать цепочку наследования, начавшуюся с праотца Авраама и продолжавшуюся до нынешнего дня. За все эти годы он даже не отдавал себе отчета в том, что такое может произойти. Он думал о своих желаниях, о своих романах и оставил своих детей на произвол судьбы. Теперь уже слишком поздно. Не только его дети, но и Лея, происходившая из богобоязненной семьи, была готова отказаться от еврейской судьбы. Грейн молчал, внутренне каменея. Каждый раз заново он спрашивал себя: «Как это случилось? Как все это могло так быстро случиться?»