Первое столкновение с тантризмом началось с запахов. В поисках подаяния он вошел в одно мрачное здание в закоулках квартала дубильщиков кожи в Ванараси. Удушающая вонь мочи и гниющих отходов ремесла была в этой части города так сильна, что юноша с трудом удерживался от рвоты, пока брел по узким улочкам, протискиваясь между повозок и тачек, нагруженных шкурами животных. В каком-то дворе благочестивый монах Рагула постучал в дверь, из-за которой потянуло изысканными ароматами благовоний, в том числе мирры. Он, не дожидаясь приглашения, вошел и очутился в просторном зале.

У юноши возникло странное ощущение, что он попал в надежное убежище, где можно забыть о нищете и суете большого города. Все казалось здесь незнакомым и сказочным. Сквозь дымку он различал огонь жаровни, на которой стоял сосуд с курениями, — от него и исходил чудный аромат. Приблизившись к нему, он почувствовал, как мощная волна запаха ударила в голову, отчего в нем впервые родилось ощущение божественного присутствия. Но помимо манящих ароматов он обнаружил еще кое-что, более соблазнительное: это был женский голос, нежный и звонкий. Он позвал его в тот момент, когда юноша вступил в густое облако дыма от благовоний и перестал видеть что-либо вокруг себя.

— Иди, не бойся! Достаточно сделать шаг. Ты не пожалеешь.

Женщина находилась в глубине комнаты, за пеленой дыма, под пологом из тонкого шелка, также казавшегося дымом. Она отодвинула завесу красивой рукой в браслетах:

— Подойди же! Я проведу тебя в рай! Мы уже в раю! В объятиях Будды! — Она сладострастно откинулась на подушки, одурманенная парами опиума.

И бедный Рагула внезапно разразился смехом, превращаясь в иного человека, который был настолько же склонен к кощунству и дерзости, насколько прежний стремился к благочестию. Опьянев от ароматов, он пошел на голос, и ему казалось, что он ступает по облаку.

Юноша впервые в жизни прикоснулся к женскому телу, источавшему ароматы корицы и жасмина. В изящной ноздре женщины покачивался на колечке крупный бриллиант. Она улыбалась и ждала. Он видел, как блестят ее зубы, напоминавшие жемчуг в футляре темных губ.

Только теперь Рагула осознал, что женщина полностью обнажена. Несмотря на опьяняющий восторг, это настолько его ошеломило, что он едва не упал в обморок. Ведь никогда прежде юноша не видел женского тела, единственным украшением которого служили лишь драгоценности. Смуглая кожа женщины, сияние янтарных бус, тяжелые серебряные браслеты на запястьях и щиколотках — все это завораживало, сливалось в единый образ.