— Это уважение взаимно! И не сомневайтесь: я непременно расскажу императрице У-хоу о том, как вы со мной поступили! — заносчиво ответила Умара.

— Императрица уже знает, что вы находитесь здесь.

— Вы лжете! Она бы уже пожелала меня видеть!

— Глаза Будды представляют собой невероятную ценность. Отдайте их мне — и взамен вы получите все, что захотите. — Настоятель понимал, что откровенно блефует, но все еще не терял надежды заполучить желанную добычу.

— А зачем эти реликвии императрице?

— Она сама вам все объяснит при встрече.

— А за то, что я передам Глаза Будды императрице У-хоу, вы обещаете даровать прощение Пяти Защитам? — напрямик спросила несторианка, пришедшая к выводу, что теперь единственный правильный способ поведения — торговаться.

— Безусловно! Обещаю! Более того, я буду молиться о том, чтобы Блаженный Будда дал вам свое благословение! А теперь у вас впереди два дня и две ночи, чтобы все хорошенько обдумать, — и с этими словами он отпустил сердитую и удрученную девушку.

На следующий день Умаре представилась возможность переговорить с Пыльной Мглой, который снова сумел незаметно проникнуть в ее убежище. Она торопливо рассказала юному китайцу о вчерашнем разговоре с настоятелем. Ее друг искренне возмутился, но Умара после нескольких часов размышлений была настроена иначе.

— Понимаешь, он — глава колоссальной организации, он должен защищать интересы своей церкви и ее членов. Что касается У-хоу, я ведь не знаю, какими мотивами она руководствуется…

— Да, черт побери! Ты стала рассуждать, как твой отец! — в негодовании воскликнул юноша.

— Ему приходилось отвечать за многих людей, за судьбу самой несторианской церкви в этих краях! Причем действовать, несмотря на ограничения, а потом и запреты со стороны китайских властей!

— Я не придерживаюсь ни одной религии в полном смысле слова, и все это кажется мне пустыми словами! — фыркнул китаец.

— Да, помнится, ты заявлял преподобному Рамае сГампо, что не признаешь ни Бога, ни Учителя… Кто знает, может, в этом есть своя правота… — задумчиво произнесла Умара, покачав головой.

— И чем дальше, тем больше я в этом убеждаюсь!

Дочь епископа Аддая Аггея ласково положила руку на плечо юноши. Он невольно вздрогнул от этого прикосновения.

— С тех пор как мы были в Самье, у меня оставалось немало времени для размышлений… Трудно даже выразить, как сильно я порой скучаю по Дуньхуану. Тогда мир виделся таким простым и ясным…

— Для меня тоже многое изменилось, Умара. Я сумел укротить льва, проснувшегося в моем сердце и вызывавшего приступы гнева. Я горько сожалею о своем поведении по отношению к тебе там, в горах. Мной управляли обида и… неразделенная любовь! — отважно признался Пыльная Мгла.