Я киваю, думая, что на этот раз он прав. Что этого бы нам хватило.

– Да, пожалуй, – я встаю с пола и сажусь рядом с ним. – Нет, катарсиса не произошло. Но мне кажется, что какой-то этап завершился.

– В смысле Софи?

– Да. И в смысле Мередит. Я надеюсь, что она еще вернется… но если нет…

– Конечно, вернется. Она всегда возвращается.

– В этот раз все будет по-другому. Но, так или иначе… теперь я готова завести ребенка.

Гейб разворачивается на девяносто градусов. Я тоже.

– Прямо сейчас?

– Да, – я киваю и чувствую прилив адреналина, – прямо сейчас. С тобой, Гейб. Я хочу завести ребенка от тебя.

– Правда? – он слабо улыбается, но глаза у него радостные.

– Правда, – теперь я ощущаю только спокойную уверенность, – предложение все еще в силе?

– Да, – ухмыляется он, – мы, конечно, оба сошли с ума… но предложение в силе.

– Можешь себе это представить? – спрашиваю я, потому что теперь я могу себе это вообразить. Не материнство как таковое, потому что я так или иначе воображала себе его еще в детстве, когда играла в куклы, а постоянное партнерство с Гейбом. И темноволосого, темноглазого, умного ребенка, который у нас, наверное, родится.

– Да, – отвечает он без промедления, – могу.

– Правда?

– Да, – кивает он, – ты – мой лучший друг, Джози. Даже больше. Ты и есть моя семья.

– А ты моя. Я просто хотела удостовериться.

– Я во всем уверен. Я уверен, что ты сведешь меня с ума. И что этот ребенок изменит всю мою жизнь. Но я много думал об этом – с тех пор, как ты впервые подняла тему, – и я уверен, что ничего лучше в моей жизни не случится. Этот ребенок станет для меня всем. Для нас обоих станет.

Я расплываюсь в улыбке, а потом кидаюсь обнимать Гейба. Потом говорю, что он официально в деле, что у него нет права отказаться, и что прямо завтра с утра я позвоню доктору Лазарус.