Ральф зарделся.

— Это все Нэнси, — скромно отозвался он.

Энни ухмыльнулась и обратилась ко мне.

— Браво! Вот так представление! Будь у меня цветок, я бы тебе его кинула!

Она не смогла ничего добавить, потому что из-за ее спины вышла пожилая дама и шагнула ко мне. Это была миссис Мейси из Женского кооперативного союза.

— Дорогая, — начала она, — я должна вас поздравить! Речь блестящая, поистине блестящая! Мне сказали, вы прежде выступали на сцене?..

— Выступала, — подтвердила я.

— Имея в наших рядах такие таланты, мы не можем допустить, чтобы они пропадали зря. Обещайте, что выступите с еще одной речью. Убедительный оратор может сделать чудеса с колеблющейся толпой.

— Я бы рада. Но, знаете, нужно, чтобы кто-нибудь написал текст…

— Конечно! Конечно! — Она хлопнула в ладоши и подняла взгляд. — Предвижу митинги, дебаты, даже — кто знает? — поездку с лекциями!

Не на шутку испугавшись, я воззрилась на нее, но тут кто-то потянулся к моему рукаву, я обернулась и увидела сестру Эммы Раймонд, миссис Костелло, очень взволнованную.

— До чего же замечательная речь! — робко проговорила она. — Я чуть не прослезилась.

В самом деле, ее красивое лицо было бледно, большие голубые глаза горели огнем. Мне опять пришла та же мысль: какая жалость, что она не розовая… Но тут же вспомнились слова Энни: она потеряла мужа, очень доброго человека, и ищет другого.

— Вы очень любезны, — ответила я серьезно. — Но, знаете, ваши похвалы относятся к мистеру Баннеру, потому что речь, всю целиком, составил именно он. — Я потянула Ральфа за руку. — Ральф, это миссис Костелло, сестра мисс Раймонд, вдова. Ей очень понравилась твоя речь.

— Это правда, — подтвердила миссис Костелло. Она протянула руку, Ральф взял ее, мигая и заглядывая миссис Костелло в лицо. — Я всегда понимала, что мир устроен несправедливо, но до сих пор не видела возможности его изменить…

Сами того не замечая, они не расцепляли рук. Оставив их, я присоединилась к Энни, мисс Раймонд и Флоренс. Энни положила руку мне на плечо.

— Поездка с лекциями, а? Вот так-так! — Она повернулась к Фло: — Как ты на это посмотришь?

С тех пор, как я сошла с помоста, Флоренс ни разу мне не улыбнулась, теперь не улыбнулась тоже. Когда она наконец заговорила, голос ее прозвучал печально и растерянно — словно бы она удивлялась собственной ожесточенности.

— Я была бы за, если бы была уверена, что Нэнси согласна с собственными речами, а не повторяет их, как… как чертов попугай!

— Ох, Флорри, как не стыдно… — беспокойно оглянувшись на мисс Раймонд, произнесла Энни.