Ноа получил краткое письмо, полное лжи о том, что она больше не любит его, и мольбы ее забыть.

Нори искренне надеялась, что он не заметит пятен слез на странице. Она надеялась, что он ее возненавидит. Что унижение и гнев помогут ему выстоять, пока она не станет лишь далеким воспоминанием. Он был молод, ему едва исполнилось двадцать, и, если повезет, он оправится. Она не позволяла себе думать об альтернативе.

Потому что альтернатива делала ее монстром.

Элис получила более глубокое представление об истине, но они, вероятно, никогда больше не увидятся.

Она нарушила свое обещание. Она стала Иудой для тех, кто любил ее больше всего.

Это были лишь первые жертвы на избранном ею пути. Нори знала, что будут и другие.

– Отнеси его в его комнату и накорми, – велела она, изо всех сил стараясь, чтобы голос не выдавал холода, царившего в душе.

Глаза Акико наполнились слезами.

– О, маленькая госпожа, он твой сын. Разве ты не хочешь к нему прикоснуться?

Нори удалось слегка улыбнуться.

– Может быть, завтра.

Поскольку Акико была занята уходом за ребенком, именно ее дочь Мидори ухаживала за Нори на протяжении большей части ее выздоровления. Она была приятной девушкой, которая любила поболтать о моде и фильмах. Она смотрела на Нори восхищенным взглядом, ее щеки краснели от поклонения герою.

– Вы такая красивая, – сказала она однажды, расчесывая волосы Нори у туалетного столика.

Нори улыбнулась.

– Как и ты.

Мидори пожала плечами.

– Мальчики в школе так не думают.

– Мальчики в школе глупые.

Мидори хихикнула.