Спасибо, что выслушал меня.

Он уходит. Я наблюдаю за ним. Беру свою чашку, встаю, отношу ее на конвейер. Иду по стеклянному коридору, который отделяет мужчин от женщин. Замечаю, что Майлз и Тед идут мне навстречу. Склонились друг к другу, о чем-то говорят. Губы слегка шевелятся. Майлз взглядывает на меня, слегка кивает в знак приветствия, но продолжает разговор с Тедом. Они проходят мимо. Я их не останавливаю.

Возвращаюсь в свою палату. Открываю тумбочку. Вынимаю пачку из двадцати двух листов, кладу в карман штанов. Выхожу из комнаты, иду по коридорам. Они серые, как утро, как угасающая грусть, как нарастающий страх. Я замечаю их, но они не напрягают меня. Я слишком хорошо их знаю. Они не напрягают меня. Стучу в кабинет Джоанны, она говорит – входите. Открываю дверь, вхожу. Она сидит за столом, читает газету, пьет кофе, курит сигарету. Она говорит.

Как дела?

Хорошо.

Ты готов?

Да, готов.

Хочешь что-нибудь сказать мне перед началом?

Нет.

Она откладывает газету, тушит сигарету.

После обеда сегодня зайди ко мне еще раз. Мы с Кеном хотим кое-что обсудить с тобой.

Все хорошо?

Мы продумали план восстановления для тебя, хотелось бы, чтобы после выписки ты ему следовал.

И что, я, по-вашему, буду ему следовать?

Вряд ли. Но не обсудить его с тобой было бы безответственно с нашей стороны.

Хорошо.

Идем?

Да.

Она встает из-за стола. Мы выходим из кабинета, идем по коридорам. Они такие же серые, кое-где тень сгустилась, словно грусть углубилась, страх усилился. Мы не разговариваем, пока идем, и с каждым шагом воспоминание о той ночи становится ярче. Я просто хотел остаться один. Плакал. Он подошел ко мне, и я избил его. Кровь из него хлестала. Я измочалил его в говно.

Останавливаемся у двери. На ней табличка «Отец Дэвид, капеллан». Джоанна стучит в дверь, голос приглашает войти. Она просит меня подождать минуту, открывает дверь, заходит внутрь и закрывает дверь за собой.