— Мистер Реардэн, я хотел бы поговорить с вами, — проговорил он уважительно, но непривычно твердо.

— Слушаю.

— Я хочу вас кое о чем попросить. — Лицо молодого человека приняло напряженное, серьезное выражение. — Я хочу, чтобы вы знали, что я понимаю… вы наверняка мне откажете, но я все равно хочу вас попросить… и… если вы сочтете это наглостью, пошлите меня ко всем чертям.

— Ладно. Так в чем дело?

Мистер Реардэн, не могли бы вы дать мне работу? — Он изо всех сил старался не сбиться с обыденного тона, и это выдавало его: он не один день набирался храбрости, чтобы обратиться с просьбой. — Я хочу перейти на другую работу — настоящую работу, варить сталь, как мечтал с самого начала, когда поступил к вам. Я хочу честно зарабатывать. Мне надоело быть прихлебателем.

Реардэн невольно улыбнулся и напомнил ему тоном цитирования:

— Зачем употреблять такие слова, Нянюшка? Если мы не будем использовать скверные слова, наша жизнь не будет скверной и мы… — Но он увидел, как серьезно настроен парень, и замолчал, погасив улыбку.

— Я серьезно, мистер Реардэн. Я все обдумал и пришел к твердому решению. Я понимаю и то, о чем вы мне сейчас напомнили. Я все помню. Но мне надоело получать от вас деньги за то, что я ничего не делаю, кроме того, что мешаю вам зарабатывать деньги. Я понимаю, что сегодня работать означает быть просто дойной коровой для бездельников вроде меня, но… черт бы меня побрал, уж лучше я буду дойной коровой, если ничего другого не остается! — Голос его возвысился до крика, и, осознав это, он сказал: — Извините, мистер Реардэн. — Минуту он выглядел скованно и смотрел в сторону, потом продолжил словно одеревеневшим, тусклым голосом: — Я сыт по горло работой в качестве заместителя директора по так называемому распределению: распределения нет, есть рэкет, а это не для меня. Не знаю, где могу быть вам полезен, но я закончил колледж, моя специальность — металлург; наверное, мой диплом стоит немногим больше бумаги, на которой напечатан. Но думаю, я кое в чем начал разбираться за те два года, что пробыл здесь. И если вы дадите мне любое дело — хоть дворником, хоть разнорабочим, то я объясню им, в отделе, куда они могут пойти со своим распределением. А работать для вас я готов начать когда угодно, хоть завтра, хоть со следующей недели, а хотите, так хоть сейчас или как скажете. — Он избегал смотреть на Реардэна, но не в силу скрытности, а будто не имея на это права.

— Почему же ты раньше не решался обратиться ко мне? — мягко спросил Реардэн.

Молодой человек взглянул на него с явным удивлением и даже негодованием, словно ответ был ясен сам собой: