— По письменному распоряжению.

— То есть?

— По письменному распоряжению — как в старое время. — Она указала на главного диспетчера. — Сейчас он работает над расписанием, рассчитывает, как двигать поезда и какие пути использовать. Он напишет инструкции для каждой стрелки и семафора, отберет несколько связных, и они займутся доставкой инструкций на каждый железнодорожный пост — это займет часы вместо привычных минут, но мы выведем все ожидающие поезда на терминал, а потом — на линию.

— Так что, мы так и будем работать всю ночь?

— И весь завтрашний день — пока инженер, у которого хватит на это мозгов, не покажет вам, как исправить систему.

— Но в профсоюзном договоре ничего не говорится о людях, стоящих с фонарями. Могут быть неприятности. Профсоюз будет недоволен.

— Пусть они найдут меня.

— Стабилизационный совет будет возражать.

— Я за это отвечу.

— Ладно, но мне не хотелось бы, чтобы подумали, что это я отдаю приказ.

— Приказ отдаю я.

Она вышла на площадку боковой металлической лестницы; ей нужно было взять себя в руки. На мгновение ей показалось, что она тоже стала точнейшим инструментом, сработанным по высочайшей технологии, который, оставшись без электроснабжения, пытается управлять трансконтинентальной линией с помощью собственных рук. Она вглядывалась в безмолвную непроглядную тьму подземных помещений терминала «Таггарт трансконтинентал» и чувствовала жгучую боль от унижения, что вынуждена опуститься до того, чтобы использовать вместо фонарных столбов людей, которые будут стоять в тоннеле как статуи на могиле «Таггарт трансконтинентал».

Она едва различала лица людей, собравшихся у подножья башни. Они молча возникали из темноты и неподвижно стояли в белесом мраке, освещаемые только синими лампочками на стенах за их спинами и пятнами света, падавшими на их плечи из окон башни. Она видела только грязную одежду, поникшие мускулистые тела, безвольно висевшие руки людей, измотанных неблагодарной утомительной работой, не требовавшей усилий мысли. Перед ней стояли самые жалкие люди на железной дороге: люди помоложе, которые уже не имели возможности продвинуться, и люди постарше, которые никогда и не хотели этого. Они стояли молча — не как желающие узнать, в чем дело, рабочие, а как потерявшие ко всему интерес заключенные.

— Указания, которые вы сейчас получите, исходят от меня, — начала она четким, звенящим голосом, стоя над ними на площадке металлической лестницы. — Люди, которые доведут их до вас, выполняют мои инструкции. Вышла из строя система переключения семафоров. Ее работу будете выполнять вы. Железнодорожное сообщение будет восстановлено немедленно.