Лилиан увидела торчавший в двери ключ, и подумала, что горничная, наверное, убирает номер. Это было лучше, чем оказаться в комнате одной. Она открыла дверь.

Худая женщина в сером костюме, сшитом явно на заказ, оторвала взгляд от письменного стола и посмотрела на Лилиан. — Что вам угодно?

Лилиан подумала, что ошиблась номером, но потом заметила пальто Клерфэ.

— Вы кто? — спросила она.

— Мне кажется, скорей всего это я должна задать вам этот вопрос, — резко заметила женщина. — Я — сестра Клерфэ. А что вам нужно? И кто вы такая?

Лилиан молчала. Клерфэ однажды рассказывал ей, что у него была сестра, которую он ненавидел и которая так же ненавидела его. Уже много лет он ничего о ней не слышал. По всей вероятности, это была его сестра. Она совершенно не была похожа на Клерфэ. — Я не знала, что вы приехали, — сказала Лилиан. — Но раз вы уже явились, то мне здесь больше нечего делать.

— Безусловно, — подтвердила женщина ледяным тоном. — Мне сказали, что мой брат жил здесь с какой-то особой. Не вы ли это?

— И это тоже вам не обязательно знать, — ответила Лилиан и направилась к выходу.

Лилиан вышла из комнаты Клерфэ и вернулась к себе в номер. Начала укладывать чемоданы, но вскоре бросила это занятие. «Я не могу уехать, пока он ещё здесь», — подсказывало ей что-то. — Мне надо остаться, пока его не похоронят»

Она снова пошла в больницу, но сестра в приемном покое объяснила, что ей нельзя больше видеть Клерфэ, так-так согласно заявлению одного из родственников, производится вскрытие. После этого тело, по словам сестры, будет запаяно в цинковый гроб и отправлено из больницы.

Перед входом в больницу она встретила Габриэлли. — Мы уезжаем сегодня вечером. — сказал он. — Вы видели эту зубастую скотину? Его сестру? Она велела резать Клерфэ. Собирается предъявить нашей фирме и устроителям гонок иск о возмещении убытков по причине халатности. Она уже была в полиции. Вы знаете нашего директора, так она уже и у него побывала. Он никого не боится, но на его лице не было ни кровинки, когда эта баба, проторчав у него полчаса, вышла из его кабинета. Она требует пожизненной пенсии. Утверждает, что Клерфэ был её единственным кормильцем. Мы все уезжаем. Уезжайте и вы тоже! Все кончено!

— Да, — ответила Лилиан. — Все кончено.

Она бесцельно бродила по улицам, присаживалась в каких-то кафе за столики и что-то пила, и только вечером вернулась в отель. Сейчас она вдруг почувствовала себя очень усталой. Врач оставил для неё снотворное. Однако Лилиан не пришлось принимать его, потому что она сразу же крепко заснула.