— Нам действительно деньги так необходимы? — спрашиваю я.

— В достаточной мере необходимы, — отвечает Георг. — Но теперь сосчитаемся: сколько у тебя денег?

— Хватит. Мне прислали на билет третьего класса. А я поеду в четвертом и сэкономлю двенадцать марок. Потом я продал рояль — я не могу тащить его с собой. Эта старая шарманка принесла мне еще сто марок. Все вместе составит сто двенадцать марок. На них я могу прожить до первой получки.

Георг отсчитывает тридцать голландских гульденов и протягивает их мне.

— Ты работал как специальный агент, поэтому имеешь право получить за комиссию не меньше, чем Оскар-плакса. За особые достижения еще пять процентов.

Возникает короткая борьба великодуший; затем я соглашаюсь взять деньги, на тот случай, если в первый же месяц слечу со своего нового места.

— А ты знаешь, что тебе придется делать в Берлине?

Я киваю:

— Сообщать о пожарах; описывать кражи; рецензировать брошюрки; приносить пиво редакторам; чинить карандаши; держать корректуры — и стараться выдвинуться.

Кто-то распахивает дверь ногой. Словно привидение, стоит в ее прямоугольнике фельдфебель Кнопф.

— Я требую восемь биллионов, — хрипит он.

— Господин Кнопф, — отвечаю я. — Вы видели долгий сон и не вполне очнулись. Инфляция кончилась. Две недели назад вы еще смогли бы получить восемь миллионов за памятник, который приобрели за восемь миллиардов. Но сегодня их стоимость — восемь марок.

— Негодяи! Вы это нарочно подстроили!

— Что именно?

— Да насчет инфляции! Чтобы меня ограбить! Но я не продам его! Я дождусь следующей!

— Чего именно?

— Следующей инфляции.

— Ладно, — говорит Георг. — Выпьем за это.

Кнопф хватает бутылку.

— Держим пари? — спрашивает он.