Наконец долгожданный грохот пробежал по вагонам — поезд разминал длинную стальную спину. Облегчение проступило на лицах пассажиров. Когда поезд дошел до развилки, все вытянули шеи, пытаясь увидеть, что задержало состав. Трое полицейских стояли рядом с небрежно покрытым телом, дожидаясь его отправки в морг. Некоторые пассажиры коснулись рукой лба или, сложив ладони, прошептали: «О, Рама, Рама».
Манек Кохлах вышел из поезда следом за дядей и племянником, и они вместе покинули перрон. «Извините, — сказал он, извлекая из кармана письмо. — Я первый раз в этом городе, не скажете ли вы, как мне добраться вот сюда?»
— Ты не тех людей спрашиваешь, — сказал Ишвар, не взглянув на письмо. — Мы тоже здесь впервые.
Но Омпракаш, приглядевшись, воскликнул:
— Взгляни, та же фамилия!
Ишвар вытащил из кармана клочок бумаги и сравнил адреса. Племянник оказался прав: и тут и там было написано одно и то же: Дина Далал, и ниже — адрес.
Омпракаш с неожиданной неприязнью оглядел Манека.
— Зачем тебе Дина Далал? Ты что, портной?
— Портной? Вовсе нет. Она подруга моей матери.
Ишвар похлопал племянника по плечу.
— Не впадай раньше времени в панику. Пойдем искать это место.
Манек не понимал сути разговора. Только когда они вышли из вокзала, Ишвар объяснил ему, в чем дело.
— Видишь ли, мы с Омом портные. А у Дины Далал есть работа как раз для двух портных. Вот мы и хотим предложить свои услуги.
— И вы решили, что я перейду вам дорогу, — улыбнулся Манек. — Не беспокойтесь. Я просто студент. Дина Далал училась в одной школе с моей мамой. И она разрешила несколько месяцев пожить у нее.
Они спросили дорогу у торговца пана[4] и пошли по указанной им улице. У Омпракаша все еще оставались подозрения.
— Если ты собираешься жить у нее несколько месяцев, тогда где твой чемодан, где твои вещи? У тебя что, ничего нет, кроме двух книжек?
— Сегодня я всего лишь познакомлюсь с ней. А вещи из университетского общежития перевезу в следующем месяце. — Они обогнали нищего. Тот неуклюже передвигался на деревянной платформе на колесиках — она приподнимала его на четыре дюйма над землей. На руках у нищего отсутствовали пальцы, а ноги были ампутированы почти до ягодиц. «