– Батюшка, какое зло? О чем ты говоришь?

– Не стоит об этом сейчас! – Хельги поднял руку.

Поглядев на Грозничара и его сестру, он понял, что добиться своего будет нелегко, но не собирался отступать. Главного он уже достиг: Асмунд отказался свататься к черниговской невесте, освободив ему дорогу.

– Мы все уладим! – убеждал он Уту, сев рядом и ласково взяв ее за руку. – Сестра, не думай об этом, для тебя главное – благополучно доносить твое дитя!

– Но как я могу не думать! Что происходит с моей семьей! – Ута готова была заплакать и крепилась изо всех сил. – Они знают что-то дурное, но мне никто ничего не говорит! Даже Эльга! Мы всегда доверяли друг другу, но теперь… даже со Свенельдичем у нее какие-то общие тайны завелись, а от меня все скрывают!

– Да будь проклят этот Киев! – в сердцах воскликнул Торлейв. – Будь проклят тот час, когда я впустил в дом этого… извод побери… твоего будущего мужа! – Приличие не позволяло ему все же назвать вслух своего зятя так, как хотелось. – Он украл сперва одну нашу дочь, потом женился на второй, и… что происходит? Мой сын уехал за ними, и вот что вышло! – Торлейв в негодовании указал на неподвижную Пестрянку. – Забыл жену, не желает знать сына, не слушает отца, будто я не отец ему, а пес, что под тыном лает! Все уважение к нашему роду здесь пошло прахом – а ведь только род и дал им все, что они имеют! Боги! Что делать?

– Я останусь без мужа! – в голос ревела Володея. – Ничего не будет! Эльга мне объя… яснила – теперь можно только обменяться, меня одну отдать, а другую не взять, – нельзя! Если Аська не женится на Звездочаде, меня не отпустят за Грозничара!

– Успокойтесь все! – призывал Хельги, стоя посреди избы. – Все уладится! Ингвар не может себе позволить ссору с Грозничаром. Олегов стол под ним еще шатается, и если Чернигость откажется ему повиноваться, объявит свой берег Днепра отдельной державой – она уже достаточно велика, говорят! – то Ингвар потеряет очень много! Ему нужны эти свадьбы, и твоя, Володея, и моя! Он это устроит!

– Устроит! – с решимостью подтвердил Торлейв. – Иначе я заберу вас всех – Ута, и тебя! – и увезу назад домой. А Эльга и Аська пусть делают что хотят, но если они отказываются от нас, то я откажусь от них!

– О боги… – Ута едва переводила дух, чувствуя, как дитя ворочается в животе. Еще не родившись, оно могло остаться без отца.

Сердце колотилось. Пробрал озноб, потом бросило в пот, и впервые ей подумалось: из-за всех этих беспокойств она может не доносить до срока.

– Я с тобой уеду, батюшка! – вдруг подала голос Пестрянка. – Правду ты говоришь: проклято это место. Кто сюда попадет, тот пропадет, как в чаще глухой. Мужья жен знать не хотят, отцы – сыновей, дети – отцов. Уеду и… хоть бы мне умереть!