Но искать не пришлось. Едва стих звон клинков и треск щитов, едва люди перестали метаться туда-сюда и наскакивать друг друга, как из стенающей и рыдающей толпы возле изб выбрались две женские фигуры. Они прошли к Сверкеру и молча остановились над ним. В темноте и под снегопадом их было трудно разглядеть, и казалось, это две суденицы пришли к смолянскому князю, дабы обрезать нить его жизни.

Ингвар тоже подошел и махнул рукой кметям, чтобы дали огня. При свете он разглядел, что одна из стоящих над телом Сверкера постарше, вторая еще совсем молодая. Эта наклонилась, присела в истоптанный, пропитанный кровью снег, осмотрела тело, проверяя, в самом ли деле князь мертв. На обеих были уборы замужних женщин, и Ингвар не мог понять, которая из них жена Сверкера. Может, обе?

– Кто из вас княгиня?

– Это я, – сказала та, что постарше. – Я Гостислава, Ведомилова дочь.

– А это?

– Это моя дочь Ведомила.

– Разве она замужем?

Ингвар еще не остыл от битвы, и у него вылетел из головы рассказ о путешествии Сверкеровой дочери в Закрадье.

– Подойди сюда! – окликнул он.

Ведома выпрямилась и подошла. От потрясения у нее дрожали руки; тянуло зарыдать, заплакать, закричать, но все чувства будто придавило камнем, она с трудом шла. В сердце своем она могла винить отца, но перед его убийцей надлежало сохранять твердость.

Когда она приблизилась к телу, ей сразу стало ясно, что искать в нем признаки жизни бесполезно. Огромность этой новости мешала ее сразу осознать, но первой пришла мысль: вот оно и настигло его – наказание. Чуры отвернулись от Сверкера, гневаясь за кощунство. Он хотел обмануть судьбу, прикрываясь волей богов, но когда эта воля была ему явлена, он грубо нарушил ее. Он объявил свою живую дочь умершей, он осквернил могилу собственной матери и поплатился за это. Ведома невольно оглянулась, уверенная, что кроме них с Гостиславой где-то рядом должна быть и третья норна – старуха.

Но никого не увидела. Наверное, старая Рагнора так сильно гневалась на сына, что даже не вышла к порогу того света его встретить…

Ингвар сделал знак кметю, чтобы факел поднесли поближе. Ему хотелось рассмотреть ту, о которой было столько разговоров, – невесту, за которой можно было получить в приданое землю смолян, перекресток торговых путей. Девушку, к которой сватался Альдин-Ингвар и он сам. За попытку получить которую сложили головы Зорян, Велеглас, юный Владивой…

Казалось, такая дева должна сиять в ночи: звезда во лбу, на затылке месяц. Но сквозь снег и тьму разглядеть ничего не удавалось. Кроме того, что на ее голове был скрывающий волосы белый повой замужней женщины.