– Я, дядьки, от Карши через Самакуш-море пробирался. Все думал: как дружина…

– А дружина думала, что там с тобой.

– А тут все думали, ты погиб! – завопил кто-то из рядов.

– У нас уже и князь новый! – захохотали рядом.

Теперь, когда Святослав объявился, замыслы о новом князе показались смешными.

– Пошли к матери! – Мистина взял его за плечо. – Она уж второй месяц по ночам не спит.

Но так просто уйти с причала им, конечно, не дали; гриди все теснее смыкались вокруг, все громче и дружнее кричали. Счастливая новость все шире разносилась по причалам, по улицам, по склонам гор. Стоило Мистине и Асмунду сойти с места, как волна кричащих отроков нахлынула и поглотила Святослава: его обнимали, хлопали по плечам, тянулись – хоть потрогать и убедиться, что живой.

– А они уже хотели Улебку князем ставить! – неслось из этого водоворота машущих рук и смеющихся лиц.

– Он ведь тоже Ингваров сын, а мы и не знали! – перебивая друг друга, кричали гриди, торопясь поделиться этими забавными новостями.

– Ты-то знал?

– Теперь сама княгиня всем объявила.

– Его и женили почти!

– На днях свадьба! Ты как раз успел!

– Да мы-то все думали: к хренам такого князя, у нас Святослав есть!

– Лодью, лодью!

И не успел Святослав опомниться от этой встречи и уложить в голове новости, как гриди втащили на причал самую маленькую из лодий поблизости, втолкнули его внутрь и подняли на плечи. И с ликующим ревом понесли на Святую гору. Будто в сказке, он вернулся с того света.

* * *

Когда за тыном двора вдруг закричали: «Князь приехал!» Эльга сама услышала это со стены и сразу поверила. Прямо в первый же миг. Именно этой вести она ждала все долгие осенние дни, и теперь прежние страхи и горе показались нелепыми. Конечно, Святослав должен был вернуться и вернулся! Иначе и быть не могло! Вывихнутый мир разом принял привычный вид. Желая скорее убедиться своими глазами, Эльга торопливо спустилась с боевого хода, велела раскрыть ворота и побежала вниз по увозу навстречу крикам.

Меж тынов показалась ревущая, бурлящая толпа – как грозовая волна на Греческом море. Над толпой между человеческих голов плыла лодка. А лодке кто-то стоял, и Эльга узнала сына. Он изменился: сильно загорел, волосы, выцветшие на солнце, стали еще светлее. На нем в обтяжку сидел хазарский серый кафтан с расставленными полами, слишком длинный для его роста, но едва сходящийся на широкой груди.

Перехватило дух, ослабели ноги; Эльга застыла посреди улицы, не в силах двинуться ни назад, ни вперед. А толпа катилась ей навстречу, лодка была уже близко; уже сам Святослав увидел мать, но несущие лодку не могли остановиться – сзади на них давила толпа.