– Батюшка! – окликнул он Ушакова. – Имей стережение, иначе и себя и нас угробишь. Крокодилы-то алжирские люты. Поступай по совести…

Против 550 пушек черноморцев Гасан напирал мощью 1100 орудий – жутковато! Свежий ветер влетел в паруса авангарда. Ушаков, стоя на штанцах, расставил ноги пошире.

– Сто шестьдесят пудов – вся наша сила, – сказал он офицерам. – Бить позволяю с дистанции пистолетной.

– Как держать? – спрашивали от руля боцманматы.

– Так и держите… лучше нам не придумать!

Издали было видно, что на палубе «Капудание» возникла драка: албанцы-вевенды тузили аикладжи-турок.

– Нашли время, – усмехнулся Ушаков.

Турецкий строй растянулся, но сохранял боевую стройность. Войнович с кордебаталией показался из-за острова, и авангард Ушакова порывисто врезался в линию противника, исколачивая ядрами его головные суда: это были фрегаты. Не выдержав, они отвернули с курса, но… обнажили флагманский «Капудание».

– Попался! Бей его, ребята… изо всех деков!

Гасан минуты две метал ядра в свои же корабли, покинувшие его, словно наказывая их за трусость. Потом сцепился с самим Ушаковым. «Павел» и русские фрегаты поражали турецкого флагмана, неустанно работая артиллерией, а корабли Войновича схватились с концевыми судами противника. Сражение опоясало корабли по всей дуге горизонта. Остроглазые матросы громким криком возвещали о количестве и точности попаданий. Горячим воздухом боя сорвало парик Ушакова, обнажилась крупная голова, кое-как остриженная ножницами.

– Работай, ребята… работай! – похваливал он людей.

На «Капудание» с хряском стала рушиться мачта, но не упала в море, удерживаемая снастями. На «Павле» снесло форстеньгу, громко лопались вантины. Корабль вздрогнул от сильного удара, палубные матросы перегнулись за борт.

– Что там за ядро такое? Гляньте, – велел Ушаков.

– Не ядро – булыгою залепили! Торчит из досок…

«Павел» продолжал движение, разбрасывая вокруг себя пламенеющие брандскугели, и там, где он появлялся, турецкие корабли шарахались в стороны. Еще сорок минут Гасан выдерживал этот натиск, а потом и он отвернул – прочь! В корму «Капудание» добавили ядер, Ушаков видел, как отскакивают рваные доски, летят стекла из окошек салонного «балкона». А следом за флагманом торопливо рассыпалась вся турецкая эскадра.

– Без пастуха не могут! – радовался Ушаков…

Битва при Фидонисии завершилась победою русских, но теперь начиналась битва за честь мундира. Войнович представил рапорт о сражении светлейшему, восхвалив себя и свою кордебаталию. Федор Федорович тоже описал бой для Потемкина, рассказав ему все, как было, и приложил даже писульку Войновича с вопросом к нему: «Что делать?» Он просил у князя Таврического наградить людей его авангарда… Марко Иванович вызвал простака на откровенность, говоря вроде дружески: