– И знаешь что, – сказал Фариш, оглянувшись по сторонам, перед тем как сплюнуть в жестянку, которую он вечно таскал с собой, – не все они по-английски говорили.

Дэнни беспокоило, что мет так и лежит у них дома (хоть Фариш и лихорадочно перепрятывал его по нескольку раз на дню). Фариш утверждал, что надо “чуток с ним пересидеть”, перед тем как толкать товар дальше, но Дэнни-то знал, что теперь толкнуть его и было сложнее всего, потому что Дольфус выбыл из игры. Реверс предложил свести их с кем-то, с каким-то там кузеном из Южной Луизианы, но это было до случая с “проколотой шиной”, когда Фариш выскочил на него с ножом и пригрозил отхватить ему голову.

С тех пор Реверс мудро держался от их дома подальше и даже не звонил, но, к несчастью, паранойя Фариша на этом не закончилась. Он стал следить и за Дэнни и хотел, чтоб Дэнни об этом знал. То начнет полунамеками его обвинять, то вдруг хитро разоткровенничается, притворяясь, что посвящает Дэнни в выдуманные тайны, а еще, бывало, развалится на стуле с таким видом, будто до него что-то дошло и, расплывшись в улыбке, повторяет: “Ах, сукин ты сын. Сукин ты сын”. А иногда просто вскакивал и безо всякого предупреждения начинал орать, обвиняя Дэнни во всевозможном вранье и предательствах. И чтоб Фариш окончательно не слетел с катушек и его не покалечил, Дэнни всякий раз нужно было сохранять полнейшее спокойствие, неважно, что там говорил или делал Фариш. Он терпеливо сносил все обвинения (не угадаешь, когда они начнутся, ни с того ни с сего, на ровном месте), отвечал медленно, осторожно, предельно вежливо – без выкрутасов, без резких движений, в общем, все равно что выходил из машины с поднятыми руками.

И вот, как-то утром, когда солнце еще не взошло и птички только-только зачирикали, Фариш вдруг вскочил с места. Заметался по комнате, бормоча себе что-то под нос и, сморкаясь в окровавленный платок, вытащил рюкзак и велел, чтоб Дэнни отвез его в город. Там он приказал Дэнни высадить его в центре, а потом ехать домой и дожидаться его звонка.

Но Дэнни (которого уже заколебали беспочвенные обвинения и оскорбления) его не послушался. Он заехал за угол, оставил машину на пустой стоянке за пресвитерианской церковью, а сам, стараясь держаться на приличном расстоянии, пошел за Фаришем, который со своим армейским рюкзаком разъяренно топал по дороге.

Он спрятал наркотики в старой водонапорной башне за железнодорожными путями. В этом Дэнни был почти уверен – сначала он потерял Фариша посреди заросшего сортировочного парка, но потом снова его заметил – огромный черный силуэт на фоне нелепо-розового рассветного неба, Фариш карабкался на башню по лестнице, лез все выше и выше, зажав рюкзак в зубах.