Мне вдруг захотелось исчезнуть, улететь, телепортироваться. Я изо всех сил сохранял на лице бесстрастное выражение, а внутри у меня кипел стыд вперемешку с чувством вины.
По залу прошла волна аплодисментов. Дюнкеру удалось направить злость мелких акционеров на таинственного незнакомца, а сам он выступал в роли заступника, пришедшего восстановить справедливость.
— Все это скоро станет всего лишь дурным воспоминанием, — продолжал он. — Даже разрушительные циклоны не могут помешать траве вырасти снова. Истина заключается в том, что наше предприятие на подъеме и наша стратегия обещает многое…
И он, с видом полного довольства собой, принялся перечислять все достоинства своих стратегических начинаний, подчеркивая, что не отступит ни на шаг, проводя их в жизнь.
Он закончил речь под аплодисменты директоров и приглашенных, сидевших в креслах по ту сторону стола. Довольно солидная часть зала тоже зааплодировала. Спокойно выждав, пока зал затихнет, он продолжил очень тихим голосом:
— Получилось так, что в последнюю минуту у нас обозначился еще один кандидат… Кандидатура, скажем так… несколько сумасбродная…
Я вжался в кресло.
— …поскольку этот человек состоит у нас на жалованье. Он еще молод, и работает у нас всего несколько месяцев… Так сказать, пришел прямо со школьной скамьи.
Среди присутствующих раздались смешки. Я еще больше вжался в кресло.
Я бы отдал сейчас что угодно, лишь бы оказаться где-нибудь в другом месте.
— Я хотел его отговорить, чтобы вы не тратили время попусту, но потом сказал себе, что всем нам, после того что случилось на Бирже, недурно будет улыбнуться друг другу. Если у него нет ощущения смехотворности происходящего, то у нас-то чувство юмора осталось…
Из зала послышались насмешливые восклицания, и Дюнкер спокойно отправился на место. На его губах играла довольная ухмылка.
Меня просто ошеломила подлость и гнусность последнего высказывания.
Проходя мимо меня, он повернул голову и смерил меня презрительным, сардоническим взглядом.
Не успел он сесть на место, как финансовый директор взял со стола микрофон:
— Итак, я передаю слово второму кандидату в президенты общества, месье Алану Гринмору.
Я сглотнул, и внутри у меня все сжалось, желудок просто прирос к позвоночнику. Тело налилось свинцом, словно меня вместе с креслом закатали в бетон.
Я сделал над собой титаническое усилие и встал. Все директора повернулись ко мне, у некоторых на лицах читалась насмешка. Приглашенные со своих кресел справа от меня глядели так же. У меня перехватило дыхание, и я вдруг ощутил себя раздавленным и одиноким, ужасно одиноким.