Вот что значит повзрослеть, подумал я, поворачиваясь к зеркалу спиной и оглядывая себя с боков и сзади.

Одевшись, я прошел на кухню, вдохнул восхитительные ароматы и схватил кусочек мяса, Алмаз не успела шлепнуть меня по руке. Она принялась меня ругать, но ее брань была мне в радость, как и музыка, доносящаяся из гостиной, тяжкий ритм таблы, шарканье ног по полу, отрывистые команды — Хема с Шивой занимались танцами. Позвякивая плохо закрепленным бампером, подъехал «фольксваген» Гхоша. Я был счастлив, чувствуя себя центром нашей семьи, только Генет и Розины недоставало, чтобы она собралась в полном составе.

Я выбросил из головы слова стажерки о том, что на ней лежит вина за смерть мамы. Не было смысла бередить старые раны, ворошить прошлое, тем более что будущее сулит такие наслаждения. А как же отец? Нет, он никогда не войдет в ворота Миссии, теперь я четко это сознавал. Где бы Томас Стоун ни находился, чем бы ни занимался, он и понятия не имел, что на него махнули рукой.

Глава шестнадцатая Время сеять

Глава шестнадцатая

Время сеять

Генет и Розина вернулись за два дня до начала занятий в школе, было шумно и весело, словно на Меркато приехал индийский цирк. Багажа они привезли столько, что пружины такси просели.

Мне сразу бросился в глаза золотой зуб Розины и сопутствующая ему улыбка. Генет тоже преобразилась, повеселела, на ней была традиционная хлопковая юбка и корсаж, на плечах шама в тон. Она с визгом кинулась к Хеме, чуть не сбив ее с ног, потом подскочила к Гхошу, к Шиве, к Алмаз и ко мне, затем снова бросилась в объятия Хемы. Розина нежно, с любовью обняла меня, но Шиву тискала дольше, и меня кольнула зависть. Теперь, после разлуки, я ясно видел то, что упускал из виду раньше: она явно выделяла Шиву. Неужели причина была в том, что она застукала меня в кладовке со своей голой дочкой? Или она всегда была больше расположена к Шиве и я один этого не замечал?

Все заговорили наперебой. Розина, одной рукой по-прежнему обнимая Шиву, похвасталась перед Гебре своим золотым зубом.

— Генет, милая, твои волосы! — воскликнула Хема. Голову Генет теперь украшали тугие, уложенные рядами косички, такие же, как у матери. На затылке они оплетали блестящий диск. — Ты их подстригла?

— Ну да! Нравится? А погляди на мои руки! — Кулачки у нее были оранжевые от хны.

— Но они такие… короткие. И ты проткнула уши. (Голубые кольца оттягивали Генет мочки.) Господи, девочка, — Хема обняла Генет за плечи, — ты только посмотри на себя! Ты подросла и… округлилась.

— Твои сиськи стали больше, — ввернул Шива.