— Вы… вы разведетесь?

— Мы в сомнениях — из-за вас. Подождем, поищем решение. Но я думаю, что мама права. Наступает момент, когда нужно сказать «стоп».

— Что ты будешь делать?

— Начну все сначала. У меня есть новые идеи. А Морис через полгода загубит все дело, он ведь не умеет привлекать клиентов. — Папа положил мне руку на плечо и крепко сжал. — Все образуется. Ты не должен осуждать маму. Понимаешь? В жизни всякое случается, на то она и жизнь. Я на тебя рассчитываю.

Папа обнял меня, мы расцеловались, он погасил свет и вышел. Я прислушался: в квартире было тихо. Среди ночи я проснулся оттого, что кто-то тронул меня за руку, и зажег ночник. У кровати стояла Жюльетта — растрепанная, с покрасневшими от слез глазами и подушкой под мышкой.

— Можно я буду спать у тебя?

Я откинул одеяло, она легла, прижалась ко мне, и я крепко ее обнял.

— Мы тоже уедем?

— Нет, останемся дома. Уедет папа. Не нужно ни о чем беспокоиться.

— Мама сказала, что ничего страшного не случилось.

— Знаешь, Жюльетта, не всегда стоит верить словам родителей. Брат и сестра — это навсегда, до конца наших дней. Я никогда тебя не предам.

— И я тебя.

На следующий день мама и дедушка Филипп пришли домой вместе с человеком в темном костюме. Вели они себя с незнакомцем почтительно, провели его по квартире. Это был судебный исполнитель. Он должен был удостоверить, что папа покинул супружеский кров, взяв с собой одежду и личные вещи. Мария засвидетельствовала, что мсье ушел из дома с двумя чемоданами. Консьержки это подтвердили. Папе не следовало проявлять легкомыслие, он должен был забеспокоиться, когда мама предложила обдумать сложившуюся ситуацию поодиночке. Если мужчина и женщина вместе, если они пара, им нечего обдумывать.

7

7

По воскресеньям, во второй половине дня, Владимир и Павел приносили в «Бальто» два-три ящика продуктов. После закрытия рынка торговцы с улицы Дагер платили им натурой. Они раскладывали еду на столиках, и начиналась «раздача слонов». «Чувствуешь себя молодым, как будто вернулась эпоха НЭПа», — смеялся Игорь.

Плоды бухгалтерских трудов Владимира распределялись по неомарксистскому принципу «каждому по желаниям и вкусу», торговались азартно и весело.

— Бери запеченный паштет, а я на следующей неделе возьму окорочок.

— Кому лотарингский пирог? Могу поделиться. Меняю половину на грюйер.

Владимир Горенко вел бухгалтерию многих торговцев, платили ему не много, а доплачивали нераспроданными товарами. Когда-то Владимир имел неосторожность назвать нереальными и утопическими задачи, поставленные наркоматом планирования, вдрызг разругался с заместителем наркома, назвал его узколобым аппаратчиком и обвинил в том, что тот никогда в жизни не был на заводе, и сразу пожалел о своих словах, поняв, что участь его решена. Владимир вернулся в Одессу, получил приказ явиться в НКВД и сбежал — уплыл в Стамбул в трюме грузового корабля. Потом он перебрался в Париж, долго искал и не мог найти работу и в конце концов переквалифицировался в бухгалтера. Владимир Горенко был опытным и ловким советским управленцем, умевшим манипулировать цифрами, чтобы скрыть колоссальные потери и превратить их в доказательство успехов пролетарского труда. Он был на голову выше своих французских коллег, никто лучше его не умел отыскать слабое место в административном устройстве и нормативных актах налогового ведомства. Бывший советский функционер составил себе клиентуру из мелких торговцев, считавших налоги и отчисления на соцобеспечение вымогательством чистой воды.