Старлей позади него вздохнул и прикрыл глаза. Митя восторженно замер и приготовился смотреть, как толстяка сейчас будут разделывать на куски. Но ничего такого не случилось. Женщина-Мерседес не разгневалась и недоразумением наслаждаться не стала. Она вытащила из-за пазухи аккуратное удостоверение в красной обложке, сунула сердитому полицейскому под нос и скомандовала сухо:

— Быстро, капитан. Нет времени.

Что именно было написано в красной книжечке, ни Митя, ни старлей разглядеть не успели, а вот капитан увял и помрачнел еще сильнее. Но даже после этого, как ни удивительно, сдался не сразу.

— У нас тут вообще-то чепэ, — буркнул он, ища поддержки у лейтенанта, и не нашел.

— Оно станет гораздо серьезнее, если вы заставите меня потерять еще хотя бы одну минуту, — сказала женщина-Мерседес. — И застегнитесь.

С этими словами она повернулась и зашагала прочь. Капитан придвинулся к старлею и заговорил быстро, уже не обращая на Митю никакого внимания:

— Значит, так. Начнешь с конца и пойдешь по рядам. Всё перетряси, машину за машиной. Что хочешь делай, нельзя ему отсюда выбраться. И никаких с ним разговоров, понял? Любая движуха непонятная — стреляй.

— Прямо стрелять? — переспросил старлей, неприятно пораженный этим напутствием.

— Прямо стрелять, — сказал капитан, с ненавистью поглядел в удаляющуюся спину женщины-Мерседес и затопал следом, на ходу застегивая верхнюю пуговицу.

— Слушай, — сказал Митя, когда они со старлеем остались одни. — Он что, серьезно опасный?

— Да не знаю я, — ответил лейтенант и с тоской посмотрел на бесконечную ленту автомобилей, разбегавшуюся в обе стороны. — Как его искать-то тут вообще?

— Так, может, пускай сбежит? — предложил Митя. — Ну мало ли, вдруг он ничего и не сделал такого.

Но юный полицейский уже не слушал. Он запер машину, поправил ремень с тяжелой кожаной кобурой, пригладил зачем-то волосы и пошел вдоль ряда. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 01:28

Маленький стоматолог с кошачьей переноской добрался наконец до своей зеленой Шкоды Рапид и первым делом вытащил ключ из замка зажигания, положил в карман. Почему-то сильнее всего его мучил не брошенный сзади портфель с бумажником и планшетом, а именно забытый в замке ключ, хотя уехать сейчас на его Шкоде, запертой с четырех сторон, при всем желании было некуда. Потом он поставил переноску на сиденье, забрался в машину и посмотрел на кота.

— Надоело тебе там? — спросил он. — Сейчас, потерпи, брат.

Он проверил, подняты ли окна, выпустил кота и откинулся в кресле. Ноги гудели, спать хотелось смертельно. Кот запрыгнул к нему на колени и начал топтаться, выпуская когти и дергая хвостом. Корма надо было взять хоть пакетик, подумал доктор виновато, закрыл глаза и тут же снова увидел мертвое лицо мотоциклиста и его сведенные к переносице светлые брови, как будто прежде, чем врезаться в стену, тот успел рассердиться. Может быть, потому, что увидел решетку и понял, что совершенно напрасно три километра летел по встречке, срывая зеркала. И выходит, чертова решетка убила и его — точно так же, как людей в оранжевом Гольфе, хотя он даже до нее не добрался.