– Не веришь, умник?

– Как скажешь, – согласился Питер, глядя на задние фонари “бронко”. – Тебе бы, наверное, посчастливилось больше, если бы ты не называл ее “девочкой”. Современные женщины этого не любят.

– Не любят?

– Не-а.

– Тебе об этом сказали в университете?

– И об этом тоже.

– И теперь ты всегда знаешь, как надо говорить?

– Не-а, – ответил Питер. – Зато я знаю, как говорить не надо.

– И куда подевался тот скромный парнишка, которым ты был когда-то?

– Не знаю. А что?

– Он мне нравился.

– Правда? – спросил Питер. – Так надо было ему об этом сказать.

Дом Робаков располагался у дальней оконечности озера, к нему вела разбитая грунтовка, вившаяся вдоль берега. В воде, точно в темном стекле, отражался месяц. Они проехали россыпь домиков, наконец Тоби свернула с дороги, спустилась по крутому берегу и остановилась на пятачке, где места было ровно на одну машину. Салли встал наискось за нею, выключил мотор, потом фары, освещавшие широкую крышу домика, находившегося еще ниже. Питер и Салли выбрались из машины и услышали, как плещут волны, набегающие на берег.

– Славное убежище, милая, – с интонацией Хэмфри Богарта произнес Питер. – Здесь копы нас не найдут.

– Тебя они и не ищут, – указал Салли.

– С моим везением меня арестуют как соучастника.

– Я скажу им, что от тебя не было толку, – ответил Салли. – Как всегда.

– Дон Салливан, последний крутой мужик, – послышался из темноты голос Тоби Робак.

Аромат ее духов мешался с запахом озера, рождая пьянящую смесь: листья, вода, сырая земля и девушка. Не женщина, по мнению Салли. Девушка.

– Надеюсь, этот чертов ключ у меня с собой, – сказала Тоби.