Повисло тяжкое молчание.

– А когда вернулся, ее уже не было. И я не видел ее больше года. Даже открытки от нее за все это время не получил.

Линкольн покачал головой.

– И куда она уехала?

– Понятия не имею. Через пару недель я стал прикидывать, что она, должно быть, вернулась в Штаты. Туда за нею я последовать не мог. Поди знай, может, она помирилась с Вансом и все-таки вышла за него. В основном я старался о ней не думать. Вообще-то весь тот год у меня как-то смазался. Как только может человека нахлобучить, так меня и нахлобучило. Когда группа распалась, я переехал в Ванкувер и собрал там новую, но мы не сыгрались, да и душа у меня к этому не лежала. На полставки подрабатывал звукооператором. Концы с концами как-то сводил. Жил в крохотной квартирке на втором этаже без лифта, над приятной пожилой парой. Понятия не имею, как Джейси меня отыскала, но однажды вечером прихожу домой – а она у меня под дверью сидит, рюкзачок на коленях, спит в своем инвалидном кресле. Должно быть, кто-то ее сюда поднял, потому что лестница там крутая, а никакого пандуса и в помине не было… Скажу вам правду. Поначалу я ее не узнал. От нее остались кожа да кости, и знаете что? Мне было страшно ее будить – я боялся, что она опять начнет на меня орать. Но она сама дернулась и проснулась – и улыбнулась мне, и я увидел, что передо мной прежняя Джейси. Спросила: “Новость знаешь?” – и я не сразу понял, что она спрашивает, поскольку говорила она очень невнятно, а от усилий что-то вымолвить у нее начинал дергаться локоть – тот самый, когда-то сломанный. Но наконец понял и уточнил: “Это какую же?” – потому что весь день я провел в звукоизоляционной кабине. “Амнистия. Джеральд Форд сказал, что всех простили”. Я ответил: “И ты приехала мне это рассказать?” А она говорит: “Нет. Я приехала отдать тебе…” И остаток фразы прозвучал так невнятно, что я ничего не понял, и она попробовала повторить, и я наконец разобрал: она приехала отдать мне мою жизнь обратно. В руках я держал пакет с продуктами, поэтому и говорю: “Ну, тогда оставайся на ужин” – и вкатил ее в квартиру.

Тедди показалось, что Линкольн еле слышно простонал, но заставил себя не смотреть в его сторону.

– Я вызвался спать на тахте, потому что вход в ванную был из спальни, но она отказалась – дескать, все нормально. С равновесием у нее все хреново, и силы в ногах немного, но если нужно, на короткие расстояния перемещаться она может. Что, очевидно, было правдой, потому что среди ночи я проснулся от того, что она сидит на краю кровати. “Просто хотела тебе сказать, что никогда тебя не ненавидела, – сказала она. – А уехала я, потому что не хотела, чтоб ты на меня смотрел так, как я смотрела на своего отца в тот день на газоне”. Как именно я на нее смотрел тогда, говорить и не было нужды. В общем, я ответил, что на чертову атаксию или что угодно другое мне плевать, раз Джейси вернулась. Тут она расплакалась, я подвинулся, чтоб она могла лечь со мною рядом. Когда она перестала плакать, я спросил: “А что с ребенком?” – потому что вскоре после того, как она уехала, по почте ей кое-что прислали. Из больницы напоминали о первой консультации по наблюдению за беременными. Она ответила, чтоб я не волновался, с этим она разобралась… Наутро мне нужно было на работу, но я сказал, что когда вернусь, мы с нею поговорим о будущем. Сказал, чего бы она ни захотела, меня устраивает. Если хочет, мы поженимся – или нет, если не хочет. Можем вернуться в Штаты или найти квартиру побольше прямо тут, в Ванкувере. Сделаем все, что ее устраивает. Она сказала: хорошо, поговорим, когда вернешься. И сказала она при этом так, что я поневоле подумал, не чересчур ли напираю, – но вот честно, я был слишком счастлив, чтоб еще и из-за этого волноваться. Тот год, пока ее не было, а меня крутило, я вбил себе в голову, что нам с ней суждено прожить наши жизни вместе, и теперь вот она, а значит, я был прав… Как бы не так. Едва я зашел на работу, как в кабинку заглянул управляющий радиостанцией и сказал, что мне надо ехать домой, срочно. Думаю, план у нее был такой: спуститься по лестнице, цепляясь за перила, а затем попросить старичков вызвать ей такси. Они услышали, как она упала – с жутким грохотом, рассказали они, – вышли и увидели, что она лежит у подножия лестницы. Само собой, кинулись вызывать “скорую”, но Джейси была в сознании и как-то сумела их убедить, что она не поранилась. Ей только нужно, чтоб они спустили ей кресло, которое осталось на верхней площадке, и вызвали такси. Если они выполнят две эти просьбы, с нею все будет прекрасно. Кроме того, возможно, говорила она нечетко, и они решили, что она пьяна. В общем, пока дедуля спускал по крутой лестнице кресло – а это дело нелегкое для мужчины его лет, – бабуля зашла в квартиру и вызвала такси. Но уже вешая трубку, задумалась. Она знала, где я работаю, и решила позвонить и мне заодно. К тому времени, как я вернулся, Джейси потеряла сознание, и они наконец вызвали “скорую”, которую стоило бы вызывать раньше, но к тому времени Джейси уже не дышала. Фельдшеры пытались ее оживить, но она умерла. Наша Джейси.