– Вот так и разучаешься доверять всему, что болтают, – изрек на это Баудолино. – Народ, как выясняется, выдумывает огромное количество несуразиц. Слышь, Соломон, это ведь вы все сочинили, иудеи, чтобы удерживать христиан подальше от этого интересного места.

На те слова Соломон не отвечал, поскольку был остро мыслящим мудрецом и уж догадывался, каким манером Баудолино решил переправлять его через брод. – Я спать не собираюсь, – выпалил он на все речи.

– Ну что ты, – безмятежно ответил Баудолино. – Отдохни тут, пока мы поищем брод.

Соломону хотелось бежать прочь от них, но в субботу он не имел права ни скакать верхом, ни тем более карабкаться на горные кручи. Так он сидел, не емля сна, всю ночь, колотя себя по черепу кулаками и проклиная собственную судьбу и бесчестных гоев.

На утренней заре, когда остальные путники решили наконец для себя, какой дорогой они пройдут без риска, Баудолино возвратился к Соломону, послал ему всепонимаюшую и дружескую улыбку и стукнул крупным костылем в ямку за ухом.

Так получилось, что рабби Соломон, и только он среди сынов Израиля, во сне перенесся через Самбатион, хотя дело было в субботу.

29 Баудолино попадает в Пндапетцим

29

Баудолино попадает в Пндапетцим

Перебраться за Самбатион само по себе не означало достичь земли пресвитера. Это попросту значило, что они покинули пределы изведанной земли, куда доходили самые смелые путешественники. Действительно, нашим товарищам пришлось идти еще много дней, да по пересеченной местности, не уступавшей в крутизне берегам каменной реки. Затем пошла долина, которая никак не хотела закончиться. На горизонте наблюдались достаточно низкие возвышенности, но то и дело там над холмами торчали пики, похожие на пальцы. Своею остротой и тониной они напомнили Баудолино очертания Пиренейских Альп, когда, будучи отроком, он огибал их западную окраину путем из Италии в Германию. Но здешние были выше и величественней тех.

Этот рельеф, однако, находился на самой кромке окоема. По долине же кони двигались с заметными трудностями, поскольку везде произрастала такая пышная и буйная трава, что дол походил на колосящуюся ниву, только росли в нем зеленые и желтые ковыли, размером и с человека, и выше, и эта пажить расстилалась докуда хватало взора, точно как море, волнуемое ветрами.

Пересекая поляну, похожую на остров в травном море, они увидели: на отдалении, и только в одном месте, поверхность не колыхалась согласно очерку волн, а шевелилась неравномерно, как если бы там в глуши пробегал кто-нибудь, ну, скажем, очень солидного размера кролик, и рассекал гущу травы при беге, выписывая такие замысловатые кривые и с такой скоростью, на которую ни один кролик не способен. Поскольку наши путники зверей видали и перевидали, и большей частью таких, что никак не вызывали доверия, все натянули поводья и приготовились к новому бою.