Назавтра она рассказывала о молчании, насаждаемом гипатиями, с тою целью, поясняла она, чтобы и он перенял это качество. – Нужно создавать вокруг себя полное спокойствие. Так мы приходим к одиночеству, удаленному от всего прежде думанного, воображавшегося и ощущавшегося; так мы находим мир и покой. Мы не почувствуем ни гнева, ни желания, ни боли и ни счастья. Мы выникнем из нас самих, захваченные абсолютным одиночеством и глубокой тишью. Не поглядим ни на красивое, ни на доброе, оказавшись по ту сторону красоты, по ту сторону собрания добродетелей, как для введенного в святая святых остаются позади изваяния богов и он зрит уже не образы, но Бога. Нам не понадобится уже заклинать посредственные силы. Превзойдя их, мы превозмогли их недостаток; в том тайнике, в том сокровенном и заклятом месте мы превышаем все роды богов, иерархии Эонов, они в нас остаются только памятью об излеченном зле бытия. Это и будет конец пути, освобождение, разрешение от уз, побег того, кто наконец одинок, к Одиночеству. В этом возврате к абсолютной простоте мы ничего уже не сможем видеть. Только славу мрака. Освобожденные от души и от рассудка, мы досягнем выше царства разума, в благоговении почием там, подобно восходящему солнцу, с замкнутыми зеницами станем созерцать солнце света, станем пламенем, темным пламенем той тьмы, и путем огня совершим восхождение. И вот именно тогда, оказавшись у истоков реки, доказав не только самим себе, но и богам и Богу, что против течения можно подниматься, мы излечим мир, уничтожим зло, умертвим смерть, развяжем узел, в котором запутались пальцы Демиурга. Мы, Баудолино, назначены вылечить Бога, именно нам было поручено его спасение; мы возвратим, через собственный экстаз, все сотворенное в самое сердце Уникума. Мы дадим Уникуму силу совершить тот великий вдох, который ему позволит вновь поглотить все зло, некогда им выдохнутое.

– Вы это умеете? Какой-нибудь из вас это удалось?

– Мы стараемся суметь, мы готовимся уже много веков, чтобы хоть одна смогла суметь. С детского возраста всем нам понятно, что не требуется, чтобы все мы совершили подобное чудо. Достаточно, если однажды, может быть, и через тысячу лет, одна какая-нибудь из нас, одна благоизбранная, достигнет момента верховного совершенства, в котором почувствует себя единым целым с собственным праначалом, тогда чудо и совершится. Тогда, показав, что из множественности страждущего мира возможно возвращение в Уникума, мы возвратим Богу мир и упование, усилим его, дабы смог опять собраться в собственном центре, дадим ему энергию, чтобы наладил ритм собственного дыхания.