— Абсолютно. Пошли.

Мы вылезли из машины и сделали несколько шагов в густой сухой траве. Джонатан нес шкатулку. Лениво жужжали мухи, на вершине большого розового камня застыла серая ящерка, настороженная и стремительная, как маленькая молния.

— Действительно красиво, — сказал Джонатан.

— Я иногда проезжаю через это место, — сказала я. — Там дальше живут мои клиенты. И теперь, когда бы ты ни приехал, мы бы могли тут бывать, если захочешь.

— Открыть шкатулку? — спросил он.

— Да. Это просто. Ты понимаешь, как она открывается?

— Думаю, что да.

Он дотронулся до защелки, но вдруг отдернул руку, так и не подняв крышки.

— Нет, — сказал он. — Я не могу. Это неправильное место.

— Солнышко, это просто пепел. Давай развеем его и будем жить дальше.

— Нет, я обещал. Это не то место. Он не этого хотел.

— Забудь о том, чего он хотел, — сказала я.

— Ты можешь забыть. Я не могу.

Он так крепко вцепился в шкатулку, что у него побелели пальцы. Словно он всерьез опасался, что я попытаюсь ее вырвать.

— Это несправедливо, — сказала я.

— Я не знаю, справедливо это или нет, но это правда. Мама, почему ты вышла замуж за папу?

— Я тебе уже говорила.

— Ты говорила, что на тебе были белые туфли, хотя День труда давно прошел, и что у отца были красивые густые волосы, и так как ты не смогла найти ни одного аргумента против, ты согласилась. Но разве это достаточная причина для того, чтобы выйти замуж и столько лет жить вместе? Или наша семья образовалась просто потому, что ты считала, что так положено: выйти замуж, завести ребенка?

— Ты все-таки думай, что говоришь, молодой человек. Я любила твоего отца. Ты не жил в этом доме. Не просыпался по ночам, когда он начинал задыхаться и паниковать.

— Верно. Но скажи, ты любила его? Вот что я хочу понять. Я знаю, что ты жертвовала собой, что ты помогала ему и все прочее. Но была ли ты в него влюблена?