Нет, мистер, он был здесь! В деревне Авола, на площади! Вы знаете Аволу? Возможно, он был агитатором или шпионом. И как-никак итальянец. Нет, он не воевал за фашистов, мистер, он был за вас! Нет, мы не знаем, в какой дивизии. Он еврей, может, это вам что-то подскажет?
Нет, мистер, мы не ищем его среди убитых. Виктор слишком любит жизнь, чтобы умереть. А самое главное – жизнь его любит!
* * *
Сиракуза находилась на восточном побережье, недалеко от нее была и деревня Авола, где Виктор попал в кинохронику. Именно там высадились британцы.
– Это знак, Мори́с, вы не находите? Знаете, почему мы его найдем? Потому что вы его спасли. Вы были нам ниспосланы. Вы наш ангел. Иначе бы это все было бессмысленно, ведь правда?
Когда поезд выехал из города, открылась картина, не изменившаяся за сотни лет. Миндальные и лимонные деревья, красная растрескавшаяся земля и оливковые рощи до горизонта. Отары овец накрывали холмы, словно тени от облаков. Женщины в полях пшеницы – страда и жара сицилийского лета. Деревенские женщины все как одна были в длинных черных платьях – вдовы и нелюдимые матроны, многие беззубые. То и дело посреди поля попадался сгоревший танк.
Ясмина высунула голову из окна, и волосы ее заплясали на ветру. Она вбирала летний зной, закрыв глаза, и наслаждалась скоростью. Мориц стоял рядом с ней в проходе, не сводя с нее глаз. Ясмина, пронизанная солнцем. Серебро и золото волос. Такая взрослая, и вдруг – на мгновение – сущий ребенок. Ясмина, не знавшая других мужчин, кроме брата. Ясмина, направляющаяся, возможно, к своей погибели. Горячий ветер в окно, запах сухой земли и сена. Белые клочья пара проносились мимо, в причудливом танце растворялись в полях. Пусть это длится вечно, думал он. Лучшее в путешествии – когда они на время забывали о цели и просто ехали куда-то, вместе. Ясмина втянула голову в вагон, чтобы волосы не пропахли паровозной сажей, а она хотела пахнуть хорошо, когда встретит Виктора.