Рамон беседует с Аленом об эпохе пупков

Д а, это был Рамон.

— Утром звонила жена Калибана, — сказал он Алену. — Рассказала о вашей вечеринке. Я все знаю. Шарль уехал в Тарб. У него мать при смерти.

— Знаю, — ответил Ален. — А Калибан? Когда они были у меня, он свалился со стула.

— Она мне сказала. Там не так уж все безобидно. Сказала, что ему трудно ходить. Больно. Сейчас он спит. Он хотел посмотреть с нами Шагала. Но не посмотрит. Кстати, я тоже. Ненавижу очереди. Взгляни.

Он кивнул в сторону толпы, которая медленно продвигалась ко входу в музей.

— Очередь не такая уж и длинная, — заметил Ален.

— Может, и не длинная, но все равно противно.

— Ты уже сколько раз приходил и уходил?

— Три раза. Так что, получается, я прихожу сюда не для того, чтобы посмотреть Шагала, а чтобы убедиться, насколько длиннее становится очередь с каждой неделей, так что, похоже, планета перенаселена. Посмотри на них! Думаешь, они так сразу воспылали любовью к Шагалу? Они готовы отправиться куда угодно, делать что угодно, лишь бы убить время, с которым непонятно, что делать. Они ничего не знают, значит ими легко управлять. Они потрясающе управляемы. Прости меня. Я в дурном настроении. Вчера слишком много выпил. Я правда много выпил.

— Ну и что будем делать?

— Давай погуляем по парку! Погода прекрасная. Знаю, воскресенье, народу многовато. Но ничего. Смотри! Какое солнце!

Ален не возражал. И вправду, атмосфера в парке была умиротворяющей. Некоторые бегали, другие просто шли, группы людей, расположившись на газоне, делали какие-то странные медленные движения, кто-то ел мороженое, кто-то играл в теннис на огороженном корте...

— Здесь мне гораздо лучше, — сказал Рамон. — Конечно, везде это единообразие. Но здесь, в парке, это единообразие как-то разнообразней. Можно даже питать иллюзии насчет собственной индивидуальности.

— Иллюзия индивидуальности... Любопытно: несколько минут назад у меня был странный разговор.

— Разговор? С кем?

— И потом, пупок...

— Какой пупок?

— Я тебе еще не говорил? Я тут много думал о пупке...

Словно повинуясь знаку невидимого режиссера, навстречу прошествовали две девушки с изящно обнаженными пупками.