– Ма, я могу потерять ее. – Я закрываю лицо руками и ощущаю, как мама гладит меня по спине.

А затем я оказываюсь в ее объятиях. Прислонившись щекой к знакомой груди, я чувствую биение сердца – невероятно доброго и сильного. И сама чувствую прилив сил. Как будто один человек может подарить другому запас жизнестойкости.

– Ну кто тебе такое сказал? – тихо произносит мама, целуя меня в макушку.

Как опекун по назначению суда, Кензи твердо придерживается одного правила: ничего не ожидать. Тогда не будет разочарования. Редкий ребенок раскрывается во время первой же беседы. Бывают и такие дети, из которых в течение нескольких дней даже слова «здравствуйте» не вытянешь. Как правило, подопечные Кензи соглашаются видеть в ней друга только тогда, когда лично убедятся в том, что у нее добрые намерения.

Ну а если ребенок верит, будто с ним разговаривает Бог, то и в искренность Кензи, наверное, тоже поверит.

Как здравомыслящий человек, Кензи понимает: мистический ореол, созданный вокруг имени малышки Уайт, скорее всего, совершенно ложный. Семилетние дети любят динозавров и китов, потому что те, в отличие от детей, большие и сильные. Игры в Бога имеют те же психологические корни.

Вера сидит рядом с Кензи, как ягненок, приведенный на заклание: головка опущена, ручки тщательно спрятаны. Видимо, девочку уже не раз опрашивали, изучали, рассматривали.

– Вера, ты знаешь, зачем я пришла?

– Да. А вы сами разве не знаете?

– Вообще-то, – улыбается Кензи, – мне объяснили.

Вера решительно поворачивается к ней:

– Вы, наверное, хотите о чем-то меня спросить.

– Да. Но и у тебя, думаю, тоже есть ко мне вопросы.

Верины глазки расширяются.

– Я могу спрашивать? – (Кензи кивает.) – Я останусь жить здесь?

– А ты бы хотела?

– Вы сказали, что я могу задавать вопросы, а задаете их сами.

– Ты права, извини. Просто я не знаю ответа. Он зависит от многих вещей, в том числе и от того, чего хочешь ты.