– Ага, – кивает он в открытое окно. – Секундочку.

Нажав кнопку, Лео поднимает стекло, чтобы наш разговор не был слышен, и говорит:

– Не забудь про шумовые помехи. Их не должно быть.

– Я помню.

– Значит, если он захочет послушать Си-эн-эн или передачу по национальному радио, приглуши приемник. Отключи мобильный. Не включай кофемолку. Не используй ничего, что может повлиять на передатчик. – (Я киваю.) – Помни, что «почему» – это не наводящий вопрос.

– Лео, мне не упомнить все это. Я не профессионал…

Он на мгновение задумывается.

– Тебе нужно всего лишь немного вдохновения. Знаешь, что сделал бы сегодня Дж. Эдгар Гувер, будь он жив? – (Я мотаю головой.) – Визжал бы и царапал крышку своего гроба.

Ответ настолько неожиданный, настолько нелепый, что я прыскаю со смеху, не успев даже рот прикрыть.

– Поверить не могу, я с ума схожу от страха, а ты шутки шутишь.

– Разве это не самый подходящий момент? – спрашивает Лео, наклоняется и чмокает меня в щеку. – Инстинкт подсказал тебе засмеяться. Следуй своим инстинктам, Сейдж.

Пока врач дает нам инструкции, как вести себя после выписки, я размышляю, думает ли Джозеф о том же, о чем и я: что мертвецу – а он надеялся умереть – ни к чему беспокоиться о количестве потребляемой соли, отдыхе и обо всем прочем, что написано в распечатанном для нас листе с рекомендациями. Девушка-волонтер, везущая Джозефа в кресле на колесах к выходу, узнает его.

– Вы ведь мистер Вебер, да? – спрашивает она. – Мой старший брат учился у вас немецкому.

– Wie heißt er?

Девушка смущенно улыбается:

– Я учила французский.

– Как его зовут?

– Джексон, – отвечает девушка. – Джексон О’Рурк.

– О да, – говорит Джозеф. – Он был прекрасным учеником.