Пьер изобразил на лице подобие улыбки.

— Не в этом дело.

— А в чем?

— Черт возьми, Эрика, просто мы какое-то время не будем видеться!

— И как долго? Месяц? Полгода? Или даже год?

— Зависит от того, как пойдут дела, — неопределенно ответил он.

— Какие дела?

Пьер пожал плечами.

— А потом, — не отступалась Эрика, — по прошествии этого неопределенного времени ты позвонишь мне или я должна звонить тебе? — Она понимала, что слишком нажимает, но его отговорки начинали ее раздражать. Поскольку он молчал, Эрика сказала: — Значит, оркестр играет «Пора сказать друг другу „до свидания“»? Значит, ты даешь мне от ворот поворот? Если да, почему так и не сказать, почему не поставить точку?

Пьер тотчас ухватился за представившуюся возможность.

— Да, — сказал он. — Пожалуй, так оно и есть.

Эрика судорожно вздохнула.

— Спасибо, что ты наконец честно ответил на мой вопрос. Теперь по крайней мере я знаю, что к чему.

В общем-то у нее едва ли было основание для обиды. Она ведь сама настаивала на выяснении отношений и добилась своего, хотя с самого начала разговора чувствовала, что у Пьера на уме. В ее душе теснились разные чувства, и прежде всего оскорбленная гордость, ибо она считала, что если кто-то из них решит поставить точку, то это будет она. Но, как выяснилось, внутренне она еще не была готова на такой шаг, и теперь к чувству обиды примешивались ощущение потери, грусть, сознание грядущего одиночества. Обладая трезвостью суждений, она понимала, что тут не помогут ни мольбы, ни споры. Пьер мог иметь столько женщин, сколько захочет, — это ведь она прекрасно знала, как знала и то, что и до нее были другие женщины, которые наскучили ему. Эрика чуть не разрыдалась при мысли о том, что она всего лишь одна из них, но все-таки сумела взять себя в руки. Нет, черт подери, не даст она пищу его честолюбию, не покажет, как много он для нее значит.

— В такой ситуации, видимо, нет смысла далее здесь оставаться, — холодно заметила она.

— Эй! — сказал Пьер. — Не злись!

Он хотел было обнять ее, но она увернулась и, выскочив из постели, схватила свои вещи и убежала одеваться в ванную. Раньше Пьер бросился бы за ней, схватил ее и вернул бы в постель, как он однажды сделал, когда они поссорились. Сейчас же этого не произошло, хотя Эрика в какой-то степени и надеялась, что так будет.

Когда она вышла из ванной, Пьер тоже был уже одет; они поцеловались, почти как чужие, и разошлись. Он вроде бы даже рад, подумала она, что они так легко расстались.

Пьер так резко рванул с места, выезжая со стоянки мотеля, что только шины завизжали. Эрика медленно выехала следом за ним в своем автомобиле с открывающимся верхом. Он махнул ей рукой на прощание и улыбнулся.