Она чмокнула его в губы и сказала: Я твоя жена, – точно повторяла данный накануне обет или напоминала о нем себе или ему.
Я твоя жена,
В ту ночь, с трудом найдя в себе силы на то, чтобы умыться и одеться, он во второй раз за последние два дня отправился к Времямеру. Теперь все выглядело иначе. Голо. Пустынно. Без всяких йодл-додл. Площадь штетла все еще хранила следы муки, хотя дождь загнал ее в стыки между камнями, сделав из мучной простыни мучное макраме. Большинство флагов, развешанных по случаю вчерашнего праздника, уже успели снять, но некоторые все еще свисали из окон верхних этажей.
Пра-пра-пра-прадедушка, – сказал он, опускаясь (с огромным трудом) на колени. – Мне кажется, я прошу у тебя так мало…
Пра-пра-пра-прадедушка, –
Мне кажется, я прошу у тебя так мало…
Учитывая, что ты никогда не заходишь поговорить, – сказал Времямер (недрогнувшими губами чревовещателя), – с тобой трудно не согласиться. Не пишешь, не…
Учитывая, что ты никогда не заходишь поговорить, –
с тобой трудно не согласиться. Не пишешь, не…
Мне не хотелось обременять тебя.
Мне не хотелось обременять тебя.
Мне не хотелось обременять тебя.
не хотелось обременять
Но ведь обременил, пра-пра-пра-прадедушка. Обременил. Взгляни на это лицо, на мешки, на морщины. Я выгляжу вчетверо старше своих лет. Эта безжизненная рука, эта война, эти провалы памяти. А теперь еще и влюблен.
Но ведь обременил, пра-пра-пра-прадедушка. Обременил. Взгляни на это лицо, на мешки, на морщины. Я выгляжу вчетверо старше своих лет. Эта безжизненная рука, эта война, эти провалы памяти. А теперь еще и влюблен.
Почему ты думаешь, что я имею к этому отношение?
Почему ты думаешь, что я имею к этому отношение?
Я игрушка судьбы.
Я игрушка судьбы.
А как же Цыганочка? Что с ней стало? Она мне нравилась.