— Нет, развлекает их.

Джейкобу вспомнился вчерашний разговор с Максом, и он подумал, не сказать ли, что его сериал приносит больше дохода, чем все книги, изданные в этом году в Америке, вместе взятые. Это, наверное, было бы неправдой, но главное — уверенно заявить.

— Твое молчание я расцениваю как признак того, что ты меня понял, — сказал Ирв.

— А может, ты займешься своим мракобесным блогом, а я — своим высокорейтинговым телевидением?

— Слышишь, Макси, ты не знаешь, кто творил высокорейтинговое развлекалово во времена Маккавеев?

— Скажи скорей, — ответил Макс, сдувая с экрана пыль.

— Я не могу, поскольку мы помним только Маккавеев.

На самом деле Джейкоб думал, что его отец темная, самовлюбленная, самодовольная свинья, слишком выраженный анальный тип и слишком подкаблучник, чтобы понять пределы собственного лицемерия, эмоционального бессилия и психической незрелости.

— Ну так мы, значит, заключили договор?

— Нет.

— Значит, мы договорились?

— Нет.

— Я рад, что мы пришли к согласию.

Но были и доводы за то, чтобы простить его. Были. Убедительные доводы. Прекрасные намерения. Страдания.

Зажужжал телефон Джейкоба. Его настоящий телефон. Звонила Джулия. Настоящая Джулия. Джейкоб готов был выскочить в любое открытое или закрытое окно, лишь бы не продолжать разговор с отцом, но отвечать на этот звонок ему было страшно.

— Привет!

— …

— Не сомневаюсь.

— …

— У них хоть место есть для нее?