Есть религии, упирающие на мир в душе, есть — на уклонение от греха, есть — на молитву. Иудаизм упирает на ум: в текстах, в обрядах, в культуре. Всё — познание, всё — подготовка, непрерывное пополнение умственного инструментария, чтобы его можно было применить к любой ситуации (и тогда станет слишком тяжело нести). Евреи составляют 0,2 процента населения Земли, и на их долю приходится 22 процента Нобелевских премий — или 24, если не считать Нобелевскую премию мира. И при отсутствии Нобеля за уничтожаемость было десятилетие, когда евреи не имели особых шансов на получение этой премии, а то бы доля была еще больше. Почему? Не потому, что евреи умнее всех прочих, а потому, что евреи прикладывают силы именно к тому, за что награждают в Стокгольме. Евреи тысячелетиями готовились к соревнованию за Нобелевку. Но если бы была еще Нобелевская премия за Довольство Жизнью, за Чувство Устроенности, за Способность Отпускать, эти 22 процента — 24 без учета Премии мира — рухнули бы со свистом.

— Я все-таки думаю, надо его назвать "Папин дом", — сказал Сэм.

— Но это не только мой дом. Это наш дом.

— Мы не можем звать его "Наш дом", — сказал Сэм, — потому что другой дом тоже наш.

— Дом с часами?

— Почему?

— Не знаю.

— Помпельмовый дом?

— Безымянный дом?

— Пыльный дом?

— Продолжение следует, — сказала Джулия, сверившись с часами в телефоне. — Ребятам пора в парикмахерскую.

— Ладно, — сказал Джейкоб, понимая неизбежность, но желая оттянуть ее хоть на несколько минут. — Кто-нибудь хочет перекусить или попить?

— Мы опаздываем, — сказала Джулия. И добавила: — Все попрощайтесь с Аргусом.

— Пока, Аргус.

— Чао, Арго.

— Хорошенько попрощайтесь, — сказала она.

— Почему?

— Он впервые будет ночевать в новом доме, — сказал Джейкоб.

— "Новый дом"? — предложил Сэм.

— Может быть, — сказал Джейкоб, — хотя он недолго будет новым.