– Пустишь меня в таком виде, хозяйка?

– У нас тут не ночлежка – прозвучал из темноты чей-то злобный голос.

– Борис Николаевич! – вдруг всплеснула руками Светлана, не сразу признавшая в грязном бродяге с разбитым лицом лихого комэска. Она сразу запричитала и засуетилась, спеша, как можно лучше принять дорогого гостя.

– Это ж мой командир!

Её радостное волнение передалось всем обитателям тесной каморки. Бориса тут же провели в комнату и усадили на лучшее место. Гость с сочувствием озирался по сторонам. Над его головой на множестве верёвок сушились вперемешку детские ползунки и платьица, мужские кальсоны и женское бельё. На дворе стояла середина двадцатого века, а обитатели барака до сих пор не имели доступа к таким элементарным благам цивилизации, как электричество и водопровод.

Из-за большой скученности жильцов атмосфера тесного помещения была застойная, полная резких бытовых запахов. Из-за отсутствия в доме парового отопления круглая жаркая печка-буржуйка в углу, похоже, не гасилась никогда. После улицы дышалось здесь тяжело. Нефёдову вспомнился виденный им несколько месяцев назад спектакль «На дне» по пьесе Горького. «Вот в каких декорациях нужно играть такую вещь» – подумал он.

Быстро переодевшаяся во всё лучшее, старуха принялась накрывать на стол. Светлана согрела в тазу воды, чтобы промыть и перевязывать Нефёдову раны. Нового человека окружили дети. Он быстро нашёл с ними общий язык. Черноволосого мальчугана со смуглым лицом, так похожего на своего погибшего отца, Борис усадил на одно своё колено, а его трехлетнюю сестрёнку на другое.

Светлане приходилось удерживать «раненного», ибо он постоянно порывался вскочить со стула, чтобы прокатить на себе её сына, или изобразить по просьбе его двоюродной сестрички настоящего медведя.

– Какой вы, однако, неугомонный, Борис Николаевич!

Молодая женщина принялась обрабатывать смоченным в спирте тампоном глубокую рану на его щеке.

– Вам обязательно надо показаться врачу, он наложит швы. Морщась от боли, Борис пытался балагурить, чтобы не застонать.

– Успеется. Меня уже столько раз штопали, что я счёт потерял. А вообще на мнё все, как на собаке заживает.

Светлана попросила Нефёдова снять испачканную одежду, чтобы выстирать её и зашить.

– Ой, сколько у вас шрамов! – в кокетливом восторге воскликнула сестра Светы, восторженно таращась рыбьими глазами на обнажённый торс гостя. К ней тут же подскочит встревоженный муж и потащил за ширму.

– А кто это сегодня вас так? – спросила Светлана, смывая с Бориса кровь и грязь.

– Так… поклонницы, – небрежно пояснил никогда не унывающий повеса, и покосился на занавеску, за которой разыгрывалась сцена ревности. – Вы ведь, наверное, помните, Светочка, что я всегда был необыкновенно хорошо собой. Почитательницы просто не дают мне прохода, а в последнее время так особенно. Моему персональному водителю ежедневно приходится отмывать машину от отпечатков красной губной помады. Одной из особ я тоже подарил сегодня ответный поцелуй. За это остальные потерявшие голову фанатки набросились на меня, словно тигрицы. И вот вам результат.