На «Сейбре» же, прозванным советскими лётчиками за большой фонарь «горбатым», летчик сидит в стекле чуть ли не по пояс. Естественно ему все прекрасно видно.

Прицельное и навигационное оборудование «Сейбра» тоже оказалось более совершенным, чем на МиГе.

На МиГе перед лётчиком установлена головка прицела, о которую при вынужденных посадках часто разбивали лицо. В американской кабине впереди всё чисто, ровно и красиво. На приборной доске какой-то блок смонтирован с отражателем, который прямо на бронестекло высвечивал сетку прицела и самую необходимую боевую информацию. Фантастическая технология для ребят, многие из которых до последнего времени летали на самолётах с примитивными прицелами в виде круга, нарисованного на козырьке кабины!

Особенно Борису приглянулся американский авиагоризонт. Он имел все степени свободы. Прибор был не только технологически удобен, но и красив. «Небо» на нём, как и положено, было приятного для глаза голубого, а не серого цвета. Миговский авиагоризонт ГК-47Б ни шёл ни в какое сравнение с американским, ибо показывал положение самолёта в пространстве неточно, часто барахлил, а определённые режимы полёта вообще не отображал.

В общем, как и ожидалось, американский истребитель многому мог научить советских авиаконструкторов. Вскоре его отправили в Москву для детального изучения. Но вместо «спасибо» из НИИ ВВС пришло сердитое указание примерно наказать руководителя спецкоманды инженер-полковника Левина и других виновных (среди перечисленных провинившихся значилась и фамилия Нефёдов). Оказалось, что осматривавших «Сейбр» столичных генералов возмутило, что самолёт прислали грязным, в тине и иле. Распекавший по телефону командира группы высокий столичный чин грубо орал на него: «Вы что не могли отмыть груз, прежде чем в Москву отсылать! Да за такое свинство с вас погоны снять мало. Прислали, понимашь, дерьмо, и уже дырки для орденов себе небось просверлили!».

В этот момент Борис находился рядом и видел, как Ефим Лазаревич поднялся со стула, расправил плечи. Он медленно снял очки, неторопливо убрал их в нагрудный карман гимнастёрки и застегнул на пуговичку. Затем спокойно произнес:

– Рядом со мной сидит человек, который, рискуя жизнью, добыл для Родины это самолёт. Поэтому я считаю в высшей степени оскорбительными ваши слова, товарищ генерал. И не желаю продолжать этот разговор. Извините.

Положив трубку, Левин повернул к Борису побелевшее лицо и устало сказал:

– Мой вам совет, Борис Николаевич: в следующий раз, когда вас отправят добывать царю реактивную жар-птицу, не просите снарядов сверх лимита, или истребитель поновее. Просите побольше моющего средства… Как видите, начальство чистоту более всего остального уважает.