– Ну вот и все, – закончила Джоанна. – Мама с папой, конечно, ничего не знают. Я не хочу их волновать.

– О, дитя мое… – Дора сжала руки Джоанны и покачала головой. В ее глазах светилась смесь гнева и сочувствия. – Я горжусь, что ты так хорошо справилась. Подумать только, какая могла разыграться трагедия. Но, боже, что за история! Ничего лучше за последние годы не слышала. Я даже вспомнила о Блетчли-парке[30], где провела два года во время войны, расшифровывая сообщения, полученные с помощью азбуки Морзе.

Об этом Джоанна слышала уже много раз. Если верить Доре, именно ее шифровальные навыки помогли выиграть Вторую мировую войну.

– Наверное, то было потрясающее время.

– Я бы с радостью поведала тебе, что происходило за закрытыми дверями, детка, но я подписала акт о неразглашении государственной тайны и обязана хранить секреты до самой смерти. Как бы то ни было, сомневаюсь, что хоть когда-нибудь общественность узнает даже половину из них. Еще чаю?

– Я принесу.

– А я помогу.

Они вместе прошли на безукоризненно чистую кухню. Джоанна поставила чайник, Дора тем временем ополоснула заварник под краном.

– Ну, что будешь делать? – поинтересовалась бабушка.

– С чем?

– Со своей историей. Ты ведь не подписывала никаких бумаг о неразглашении. Если пролить свет на это дело, можно неплохо заработать.

– Бабуль, у меня не хватит доказательств. Тем более я на собственной шкуре выяснила, что ради сохранения этой тайны высокопоставленные люди готовы даже убивать. Слишком многие уже погибли.

– А что у тебя вообще есть на руках?

– Оригинал записки, которую прислала мне Роза, ксерокопия любовного письма, адресованного Майклу О’Коннеллу, и театральная программка «Хэкни Эмпайр», которая вроде бы почти и не связана с этой историей, но подтверждает, что у Джеймса Харрисона было другое имя.

– Ты захватила письма и программку с собой?

– Да. Я всегда ношу их в рюкзаке, а ночью кладу под подушку. Все еще опасаюсь, что за мной кто-нибудь следит. Однако они мне больше ни к чему. Может, положишь их к остальным своим реликвиям, связанным с королевской семьей?

Дора собирала старые газетные вырезки и фотографии, и эта коллекция, выдающая в ней ярую монархистку, была в семье объектом постоянных шуток.

– Что ж, давай посмотрим.

Вернувшись с чайником в гостиную, Дора налила две чашки чая и устроилась в своем любимом кресле.

– Неужели ты и вправду допускаешь мысль, что у одного из твоих драгоценных королей могла быть интрижка на стороне, особенно у того, кто женился на твоей любимой принцессе? – заметила Джоанна, роясь в рюкзаке в поисках коричневого конверта.