– Да, кстати, когда я была там сегодня, старшая сестра сказала, что завтра ее отвезут в больницу Абергавенни, чтобы сделать несколько проверок и оценить прогресс выздоровления. Так что, наверное, лучше будет навестить ее ближе к концу недели. Мэри, да забудь ты раз в жизни про Марчмонт и про всех нас, – ласково улыбнулась Ческа. – И тогда ты вернешься сюда как следует отдохнувшей.

– Ну ладно, – с сомнением согласилась Мэри. – Тогда я пойду. Ваш ужин на плите, – сказала она, снимая фартук. – Хорошего вам времени в Лондоне, и поцелуйте от меня Аву, ладно?

– Обязательно.

Уходя из дома, Мэри все же ощущала какое-то беспокойство. Мисс Ческа всегда была странной, это уж точно, но поскольку она доводилась племянницей миссис Марчмонт, то не дело Мэри было обсуждать ее указания.

В ту ночь Ческа металась по пустым коридорам Марчмонта. Голоса в голове – и особенно один из них – были сегодня очень настойчивы.

Это должно быть твоим, тебе надо за это бороться… Она тебя ненавидит и всегда ненавидела…

Ческа рухнула на кровать в своей бывшей детской, в той комнате, где они с Джонни когда-то мирно спали рядом в своих кроватках. Она обожала его. А потом он исчез.

– Но ты же не бросил меня, правда, Джонни? И никогда не бросишь? – заплакала она, скрестив ноги так, как всегда сидела в детстве, и утирая кулаками глаза, чтобы остановить и слезы, и голоса.

– Они никогда не перестанут, да? Вы никогда не заткнетесь! – злобно закричала она. – Оставьте меня в покое, оставьте меня…

Когда голоса в ее голове достигли невыносимого уровня, Ческа внезапно поняла, что надо сделать, чтобы остановить их.

Уничтожь воспоминания, и тогда они не смогут больше мучить тебя.

Да, да, точно!

Она закрыла большой чемодан, который собрала, готовясь завтра утром уехать в Лондон, подняла его и снесла вниз по лестнице к парадной двери. Потом зашла в гостиную, подошла к камину, взяла оттуда коробку с зажигалкой и спичками и снова поднялась наверх. Очень спокойно она пододвинула к себе корзину с бумажным мусором и высыпала его возле старой деревянной лошадки-качалки, про которую тетя когда-то сказала ей, что она была еще Дэвида. Взяв старую книжку с картинками, которую любила в детстве, она вырвала из нее страницы, скомкала их и одну за одной сложила в корзину.

Встав на колени, она начала зажигать спички одну за другой, бросая их на бумагу. Пламя занялось мгновенно. Ческа присела на край кровати и смотрела, как оно лижет крашеную мордочку деревянной лошадки. Довольная, она поднялась, чтобы уйти.