В доме Павловских переполох – семья готовится к поездке в Париж. Полина Прокофьевна и Тимофей Игнатович приехали из Костромы накануне вечером. До отъезда в Москву оставалось два часа, родители разволновались так сильно, что Насте пришлось обоим накапать в стакан по нескольку капель валерьянки.

– Мама, папа, ну нельзя же так волноваться. Летим к родному человеку, а не на необитаемый остров, – Настя улыбалась глазами, но говорила серьезным голосом.

– Тебе легко говорить, дочка, – Тимофей взял стакан, подал его жене, из другого выпил сам. – Ты уже не один раз летала самолетом, а мы с Полиной первый раз в жизни полетим, да еще сразу в Париж! – он улыбнулся. – Не боимся мы лететь, шучу, но до сих пор не могу поверить, что наша Тоня теперь с нами, хотя и живет так далеко от нас.

– Настенька, – вступила в разговор Полина, – хорошо, что наступили времена, когда можно свободно выехать за границу. Мне становится страшно, что если бы мы и узнали в прошлые времена, что Тоня жива, мы бы всё равно никогда не смогли её увидеть, нам бы этого не разрешили, – Полина смахнула набежавшую слезу.

– Мама, папа, к чему думать о том, что не случилось бы, и терзать себя, – миролюбиво заговорила Настя. – К счастью, всё случилось хорошо, Тоня с нами, мы летим к ней в Париж! Вылетаем завтра из Шереметьево в восемнадцать часов, у нас есть свободное время в Москве, я хочу вас и детей свозить на Красную площадь и показать вам Кремль. Настраивайтесь на позитивный лад и берегите силы душевные, они вам пригодятся, впереди много хороших и добрых эмоций.

– Пора ехать на вокзал, если вы не хотите опоздать на поезд, такси уже у парадного, – сказал Глеб. – Присядем на дорожку.

Все дружно присели на дорогу, минуту молчали, встали, каждый из отъезжающих взял чемодан или сумку, и вышли из квартиры. Уже закрывая дверь на замок, Настя спохватилась:

– Быстренько, путешественники, пересчитываем багаж, – и она начала считать: – Раз, два, три… Так, забыли коробку с Марфуткой, – открыла дверь, вернулась в квартиру. Коробка, в которую она упаковала куклу Марфутку, стояла на тумбочке возле зеркала в прихожей. Настя взяла её в руки, сердце сжалось, глаза застили слезы. Она открыла коробку, достала из нее куклу, прижала к груди и мысленно сказала: «Ты едешь к Тоне, я знаю, ты ей нужна. Но знай: я тебя люблю».

– Настя, что так долго? – в дверях квартиры стоял Глеб. – Плачешь? – удивленно спросил он. – Почему?

– Так, просто так, что-то грустно стало. Пойдем, а то опоздаем на поезд, – быстро ответила Настя, укладывая куклу в коробку. Глеб только покачал головой.