Тоби на чердак так и не поднялся – остался стоять на лестнице, время от времени выкликая имя Джози, которое превратилось уже в какую-то двусложную трель, звучавшую, правда, весьма тревожно: ДЖО-ЗИ-И! ДЖО-ЗИ-И! Смысла в этих призывах не было ни малейшего, и у Норы в промежутках между ними возникло где-то глубоко внутри очень странное и неприятное чувство. И почти сразу в ее ушах ясно прозвучал голосок Ивлин:

Мама, с ней что-то случилось.

Наверху Харлан с какой-то непонятной целью вернулся в комнату Долана и открыл его гардероб. Норе было слышно, как заскрипели слишком тугие петли. Потом они оба стали спускаться вниз, и Харлан с сухим шелестом касался пальцами стены, через каждые несколько шагов останавливался и стучал по доскам.

Наконец он появился, и вид у него был чрезвычайно мрачный.

– Харлан, – спросила Нора, – что ты, черт побери, пытался там найти?

Он снова что-то сказал про мальчиков, но его слова заглушил дрожащий голосок Тоби:

– Мама, мама… где Джози?

И только тут она поняла: ведь домой Джози так и не вернулась.

– Она пошла в ущелье за ягодами, милый, – попыталась она успокоить сынишку.

* * *

Когда в прошлом году, в марте, Тоби упал с лошади, он не издал ни звука. Упомянутый пегий жеребец был полудиким и предназначался для скорой продажи. Роб с этой целью специально целый месяц его укрощал, и в итоге тот стал скалить крупные, как кукурузные кочерыжки, зубы только на собак. У жеребца были розовые ноздри, а на лбу большая белая звезда с неровными краями. Роб считал, что конь уже хорошо объезжен, хотя в душе и он сам, и все остальные понимали, что это далеко не так. Однако Норе вовсе не хотелось вступать с Робом в открытый спор и в очередной раз доказывать, что она даже слишком часто бывает права, тогда как кое-кто ошибается. А потому, когда Роб подсадил Тоби в седло, она сказала лишь: «Смотри за ним хорошенько». И сначала все шло довольно гладко. Маленький человечек гарцевал на полудиком жеребце, поднимая клубы бархатной пыли. Правда, когда Нора проходила мимо них в холодный сарай, она заметила, что жеребец слегка взбрыкивает задними ногами – но совсем чуть-чуть, словно пробуя силы. Роб стоял за оградой загона, выкрикивая Тоби какие-то наставления насчет копыт, поводьев и необходимости держаться рядом. «Ты ему только этого не позволяй…» – донеслось до Норы. И, что бы это указание ни означало, Тоби явно сделал все, что от него требовалось. Но какое-то его, не замеченное Норой движение заставило жеребца взбрыкнуть сильнее, он словно взлетел над землей, вышвырнув Тоби из седла. Роб – не привыкший к тому, чтобы его вынуждали что-то делать, – не сдвинулся с места. Однако сам жеребец, стройный, тонконогий, замер в тот же миг, как Тоби оказался на земле. Возможно, его единственной целью было сбросить эту, раздражавшую его тяжесть, а может – как всегда, настаивал Роб, если речь заходила о лошадях, – потому что почувствовал, что виноват в нехорошем поступке. Конь так и застыл, приподняв переднюю ногу и отведя ее от упавшего мальчика. Тоби пребывал в каком-то оцепенении. Мне очень жаль, мама, что так получилось, прозвучал в ушах Норы голосок Ивлин. Рот Тоби беззвучно открывался и закрывался, казалось, у него из легких вышибло весь воздух. Затем ему все же удалось вдохнуть, громко, с судорожным всхлипом, словно его вот-вот вырвет, и Нора почувствовала, что ей тоже стало трудно дышать. Потом Тоби поднялся и некоторое время стоял, слегка пошатываясь. Роб, по-прежнему стоя в загоне, крикнул ему: «Сразу же возьми его за повод и снова садись в седло, слышишь?» Тоби потянулся за поводом, промахнулся и снова упал ничком. Тут уж Нора не выдержала и бросилась к нему. Она сразу заметила, что из уголка рта у него стекает неровная струйка крови и решила – хотя потом так этого и не вспомнит, – что надо поискать в пыли его выбитый зуб. А Тоби провел рукой по лицу, размазав кровь так, что понять, откуда она течет, стало невозможно, и Нора подхватила сына на руки, более всего испуганная именно той странной тишиной, что воцарилась вокруг. Когда-то, еще в Айове, она видела, как один мальчик, очень сильно разбив себе голову, навсегда повредил мозг, и все, что происходило сейчас, показалось ей невероятно похожим на ту давнюю историю, да и тело Тоби, словно напоследок вспомнив привычные движения, с трудом совершило некий финальный жест и… затихло.