Но даже тяжкие воспоминания о том давнем случае не шли ни в какое сравнение с тем, какое тяжелое молчание сейчас хранил Тоби, глядя на нее. Даже Харлан чуть отступил от мальчика.

– Но ведь Джози ушла всего несколько минут назад, – пролепетала Нора.

– Ну-ну, – буркнул Харлан.

– Правда, ягненочек, она совсем недавно ушла.

– Может, она в темноте куда-то не туда свернула? – предположил Харлан.

А Тоби с коротким сухим рыданием промолвил:

– Мама, я ничего не вижу!

Харлан смотрел на нее. Она чувствовала, как мучительно и он тоже пытается вспомнить: неужели Джози действительно ушла всего несколько минут назад? Небо тогда было еще совсем светлым. А они… Во-первых, они дольше, чем нужно, провозились на кухне; во-вторых, неизвестно сколько времени провели в амбаре; потом еще бородой Харлана занялись, поскольку Нора, охваченная страстным желанием продлить эти мгновения сладостного покоя, решила ее непременно сбрить – и он, разумеется, с удовольствием ей это позволил, – а она, опять же испытывая горько-сладкую потребность побыть с ним наедине, даже внимания на часы не обратила. Не заметила, сколько времени заняло это бритье. Видимо, достаточно много. Во всяком случае, Тоби успел вернуться, а Харлан – рассказать ему историю о лошади-призраке. А потом они долго обследовали все комнаты наверху – непонятно только зачем? – и все это уже казалось Норе чем-то далеким, давно случившимся, хотя вниз они вернулись только что.

И пусть Харлан теперь тоже уверяет Тоби, что Джози ушла «совсем недавно». Она, Нора, абсолютно уверена, что это никак не может быть правдой. С тех пор прошел, по крайней мере, час. А может, и больше.

Харлан, надев шляпу, сказал: «Пойду, вокруг посмотрю» – и торопливо вышел в холодную темноту. Было видно, как он помедлил секунду за дверью в потоке желтого света, льющегося из окна, и по его движениям и наклону головы Нора догадалась, что он проверяет свой револьвер. Затем он скользнул куда-то в сторону, исчезнув из полосы света и превратившись в некое неопределенное темное пятно, движущееся по заросшей шалфеем равнине.

– Тоби, – сказала сыну Нора, – ты пока посиди тихо и подожди нас.

Старый кольт Эммета лежал под грудой неразобранной почты. В обойме осталось всего четыре патрона – два других были израсходованы на какую-то ерунду, пока Норы не было дома.

– Что происходит, мама?

– Сиди тихо и не двигайся. Что бы там ни было.

* * *

Норе казалось, что уже совсем стемнело, но, когда она вышла из дома, оказалось, что к вершинам гор все еще льнут последние блекнущие лучи заката. Несколько бледных облаков, как бы расправляясь в небесах, плыли к темнеющему восточному горизонту. Стряхивая коленями росу со стеблей шалфея, она добежала до середины поля и оглянулась на дом. Целое облако бледных толстеньких ночных бабочек билось в освещенное окно. Тоби как пришпиленный сидел, выпрямившись, на том же месте, где она его оставила; сквозь стекло его неподвижный силуэт казался чуть расплывчатым.