– Не знаю. Правда, не знаю. Но он, мне кажется, издалека пришел и долго-долго был в пути.

Тоби согласился открыть глаза и посмотреть на верблюда только после того, как вернулся в дом, поднялся наверх и, чувствуя себя в полной безопасности в комнате Роба, высунул голову в окно. Нора, прикрыв рукой глаза от солнца, подняла голову и посмотрела на сына. Он стоял на цыпочках, но все равно снизу ей была видна только его головенка, а за спиной у него была та комната, где раньше обитал Роб, со всем ее невероятным беспорядком, разбросанными рубашками и древесной стружкой, и эта комната, словно некая прежняя жизнь Роба, сейчас следила за действиями Тоби и ждала, что он скажет, когда откроет щеколду и увидит все собственными глазами.

Высунувшись наружу, Тоби скорчил недовольную рожу и заявил:

– Он совсем не похож на тех, что в книжках рисуют.

– Ну, – пожала плечами Нора, – рисунки вообще редко похожи на настоящих животных.

– А что это у него на спине, мам?

– Седло.

На таком расстоянии ездок в седле казался Тоби, должно быть, всего лишь неким расплывчатым пятном. Тоби прислонился бритой головой с чуть отросшим ершиком волос к оконной раме, и Нора с легкостью представила себе, каким он станет лет через десять – наверное, будет примерно того же роста, что и Роб, а может, и немного повыше. Если, конечно, они останутся здесь. Если она уступит Крейсу и ее сыновьям разрешат вернуться. А ведь когда-нибудь Тоби наверняка захочет получить эту комнату в свое полное распоряжение, чтобы иметь возможность, выглядывая из окна, вспоминать, как его мать стояла над своей странной, совершенно невозможной «добычей», и это было самое невероятное событие в его жизни, тем более ценное, что его старшие братья все это пропустили, и он, Тоби, вскоре останется единственным живым хранителем памяти о том, что случилось в тот день.

Тоби показал в сторону дороги и крикнул матери:

– По-моему, к нам Док едет!

– Это хорошо. Поскорей приведи бабушку в приличный вид и покорми ее завтраком.

Когда Тоби исчез из окна, Нора снова повернулась к мертвому человеку.

Что же ей теперь с ним делать? Вся ее уверенность, возникшая за несколько последних минут, тут же куда-то улетучилась. И вместо нее осталась пустота. Она вдруг вспомнила, что тело Эммета сейчас валяется где-нибудь в забытом богом ущелье, а над ним только безоблачное небо, даже хищные птицы уже разлетелись и сидят поодаль, ожидая, когда какой-нибудь случайный прохожий расстегнет на нем куртку и поинтересуется содержимым его карманов и его жизни – кто он и откуда? – и, конечно же, найдет ответ. Но ответ этот будет известен только тому прохожему. Все равно что никому.