Тоби замер от ужаса, по-прежнему прижимая к глазам стереоскоп.

– Что там такое, мама? – жалобно спросил он и заплакал.

Нора и сама плакала. Постояв минутку, она решила не отбирать у сына этот дурацкий стереоскоп и оставить его пока сидеть в пыли, а сама поднялась по склону туда, где упал верблюд. Огромные, раздувшиеся и ставшие какими-то желеобразными клещи успели проесть настоящие кратеры в его свалявшейся шерсти. Из углов незрячих глаз, осененных густыми длинными ресницами, стекали черные потоки выделений, дорожками засохшие на морде.

Синий мундир мертвого человека был застегнут на все пуговицы и засох настолько, что стал буквально каменным. Часть материи под застежкой на воротнике сгнила, и Нора разглядела хрупкие желтые косточки ребер и темную сгнившую и высохшую кожу. Какой-то старый драный половик, который при ближайшем рассмотрении оказался волосами всадника, насквозь пропитанными чем-то черным, намертво приклеился к седлу. Одна рука и ступня с противоположной стороны отсутствовали – видимо, отвалились. Остальное по-прежнему удерживали веревки – скорее всего, в том же положении, в каком этого несчастного оставили умирать его мучители.

– Мам, что там такое? – снова спросил Тоби, все еще сидя к Норе спиной.

– Иди сюда и посмотри.

– Я не хочу смотреть.

Он все же встал и ощупью пробрался к ней, но глаза его при этом оставались зажмуренными. И он время от времени прижимал к ним свой стиснутый кулачок, словно хотел заранее стереть даже саму возможность того, что он может увидеть, открыв глаза.

– Это просто верблюд, Тоб.

– Что значит «просто верблюд»?

– Ну, просто очень большая лошадь. В точности как ты и говорил.

– Я тебе не верю.

– Тогда открой глаза.

– Нет. Он ужасно пахнет!

– Это потому, что он был очень-очень старый.

Нора попыталась уговорить сынишку подойти ближе, но Тоби продолжал пятиться, пряча лицо в сгибе локтя. В конце концов она взяла его за руку, и сама потихоньку подвела к тому месту, где в зарослях шалфея лежала большая верблюжья голова, а потом опустила раскрытую ладошку сына на мягкую и густую курчавую шерсть.

– Значит, он настоящий? – спросил он.

– Конечно, настоящий.

Пальцы Тоби нащупали верблюжьи уши и мощные надбровные дуги.

– А что этот верблюд здесь делает?